Тухлые аплодисменты - Роберт Лоуренс Стайн Страница 9

Что ж… Пока они разглядывают барабанную установку, можно смело пробраться в комнату Уэса. Мне повезло. Плёвое дело: войти, плеснуть воды в саксофон и сбежать.

Комната Уэса была сразу за углом. Я передвинул рюкзак на живот, чтобы быстро достать бутылку.

Коленки у меня дрожали, пот стекал ручьями. Сердце билось в ритме какого-то латиноамериканского танца.

Я коснулся двери Уэса… и тут чья-то рука легла мне на плечо.

Я резко обернулся и оказался нос к носу с Сэмом и Джает Покетлинт!

— Здрас-с-с-сьте! — выдохнул я. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Но Берни Б. никогда не поддаётся страху. Я взял себя в руки и показал им свою лучшую улыбку. — Рад вас видеть!

Мистер Покетлинт был в пиджаке — таком же, как у всех учеников Тухлой школы, и с таким же галстуком. Правда, при этом он надел мешковатые брюки цвета хаки. Его жена была в чёрном платье до пят.

У мистера Покетлинта длинная красная физиономия, а крошечные голубые глазки сидят прямо по краям острющего носа. Он жутко похож на мультяшного муравьеда.

Миссис Покетлинт украсила свои седые волосы чёрным ободком. Глаза у неё были серые и круглые, а огромный нос как будто всё время что-то вынюхивал.

— Что вы здесь делаете, молодой человек? — спросил мистер Покетлинт.

Я улыбался во весь рот. От моих очаровательных ямочек на щеках все просто тают.

— Видите ли…

Миссис Покетлинт принюхалась и поглядела на меня, хитро прищурившись.

— Ты ведь Берни Бриджес? Мы много про тебя слышали.

— Всё враньё! Это завистники вечно на меня наговаривают!

— Только хорошие мальчики могут находиться в нашем общежитии, — заявил мистер Покетлинт. — Что ты здесь делаешь?

— Я… э-э-э… Уэс Апдуд просил принести ему саксофон.

Покетлинты как-то странно на меня посмотрели.

— Вот оно что, — сказал мистер Покетлинт, сверкнув своими крошечными глазками муравьеда. — Ты, оказывается, любишь музыку? Тебе нравится Моцарт?

— Я играю сонаты на клавесине, — сообщила миссис Покетлинт и улыбнулась, показав два ряда мелких острых зубов. — Левая рука у меня просто великолепна, а вот правая — так себе. — Тут она с улыбкой стиснула руку своего мужа. — Сэм играет на окарине.

— Идём. Мы сыграем тебе Моцарта, — сказал мистер Покетлинт. — Нам говорили, что ты хитрый, нахальный, хулиганистый мальчишка. Но мы понятия не имели, что ты любишь музыку.

— Правда? — удивился я. — Всем известно: я обожаю музыку. Музыка для меня всё. А от Моцарта я вообще без ума. Но мне нужно принести саксофон…

— Потом принесёшь, — оборвал меня мистер Покетлинт, и они с женой схватили меня за руки. — Ради Моцарта можно отложить любые дела!

— Но мне пора…

Коменданты утащили меня в зал в конце коридора и заперли дверь. В зале стояли рояль, клавесин, два пюпитра, кушетка и бесконечные полки с пластинками и дисками.

— Это наша музыкальная комната, — известил мистер Покетлинт, доставая окарину, похожую на огромную пластиковую картофелину. — Садись.

— Но мне очень надо…

Миссис Покетлинт села за рояль, принюхалась, открыла ноты.

— Для начала мы с Сэмом сыграем тебе самые известные сонаты. Уверена, ты их все знаешь.

— Какая нравится тебе больше всех? — спросил её муж.

— Э-э-э… — замялся я. — Все!

— Прекрасно! Вот все и сыграем! — обрадовалась миссис Покетлинт и тут же забарабанила по клавишам.

Мистер Покетлинт прикрыл глазки поднёс свой странный инструмент к губам и заиграл.

Не переставая натужно улыбаться, я сел на кушетку. Тотчас же меня потянуло в сон, но я боролся изо всех сил.

Они играли и играли. Несколько часов, а может, даже дней! Я немного вздремнул (часа два), но они, кажется, не заметили.

Наконец музыка смолкла, Покетлинты были красные, как помидоры, тяжело дышали. Пот с них катил градом.

Я вскочил. Пора драпать!

— Спасибо! Огромное вам спасибо! Вы чудесно играете! — Я похлопал каждого по плечу, пожал им руки. — Видите, у меня на глазах слёзы? Не могу не плакать, когда слушаю Моцарта!

— Какой милый молодой человек! — Миссис Покетлинт просияла.

Мистер Покетлинт тоже сиял:

— Мы пригласим тебя на восьмичасовой фестиваль Брамса.

— Восьмичасовой? Но ведь это так мало! — воскликнул я и бросился бежать.

После стольких часов Моцарта в ушах у меня звенело. Ноги подкашивались.

Но я не забыл о своей великой цели. Я должен пробраться в комнату Уэса и налить воды…

Ой-ой-ой…

Опять какая-то музыка. Похоже на саксофон.

Я подкрался к гостиной. Точно: Уэс раскачивался из стороны в сторону и проникновенно дудел в свой саксофон.

Облом. Берни Б. подвёл своего друга. Понурившись, я побрёл в Тухлое общежитие.

Там я упал на колени и принялся целовать наш грязный пол.

Финмен и Кренч ждали меня в моей комнате.

— Ну как? Напоил водичкой саксофон Уэса? — сразу спросил Кренч.

— Нет. Я передумал. Мы должны победить в честной борьбе.

Финмен потрогал мой лоб.

— В честной борьбе? У тебя температура?

— Никаких хитростей, — продолжал я. — Вы только послушайте, какая божественная музыка доносится из шкафа Бурундука. Он же талант! Он обязательно выиграет!

Я ещё не знал, во что превратится генеральная репетиция…

На следующий день после занятий я побежал в Школьный центр. Вот-вот начнётся генеральная репетиция. Руководитель школьного драмкружка миссис Заводилка пригласила на сцену первого участника.

— Больше веселья! — завопила она. — Больше улыбок! Хлопаем, хлопаем!

Она всё время так разговаривает — жутко заводная тётка. Настоящая Заводилка!

В зале было полно народу. Вся школа пришла поглазеть на конкурсантов.

Я бросился за кулисы. Надо проверить, готов ли Бурундук произвести фурор. У сцены я заметил Флору и Фауну Выпендрильо. Они репетировали свой дуэт. Дженнифер Экх помахала мне и послала воздушный поцелуй. Шерман, Уэс и их ансамбль доставали инструменты.

Но где же Бурундук?

И тут ко мне подбежали Финмен и Кренч.

— Где Бурундук? — спросил я. — Репетиция сейчас начнётся.

— Он в своей комнате. И выходить не желает, — пропыхтел Кренч. — Мы его так уговаривали, и этак. А он ни в какую.