22 шага против времени - Валерий Квилория Страница 9

– Ах, как занятно! – восхитилась помещица. – А мы тут живём, аки медведь в берлоге, и ничегошеньки не ведаем.

В это время на дороге, что шла вдоль ограды парка, показался верховой.

– Гляди-ко, наш капитан-исправник, – признала знакомого Переверзева, когда всадник подъехал ближе. – Не далее как в прошлом годе дворянское собрание определило их заведовать уездной полицией [54]. Тогда же и моего Марьяна Астафьевича в заседатели избрали [55].

– Здравия желаю, Фёкла Фенециановна! – приподнял фуражку с кокардой капитан-исправник.

– И вам доброго здоровья, – поклонилась помещица и указала на Шурку. – Сей вельможа – князь Захаржевский, гостят у нас.

– Александр Евтухович, – снял треуголку Шурка.

– Азбукин, – вновь взялся за козырёк фуражки исправник. – Симеон Романович.

– Куда путь держите, не к нам ли? – поинтересовалась помещица.

– В имение Шелгиных, – пояснил начальник уездной полиции. – Управляющий жаловался, что де крестьяне из соседних деревень в господском лесу деревья порубали.

– Управляющий ихний сам вор и есть, – неожиданно заметила Переверзева.

– Да что вы, матушка, такое говорите, – оглянулся по сторонам Азбукин. – Сие есть бездоказательное заявление. Я такового от вас не слыхал.

Тут он внимательно посмотрел на Шурку.

– И я ничего такого не слышал, – кивнул тот.

– Вор и есть, – стояла на своём Фёкла Фенециановна. – Ежели б сами Шелгуновы приехали да ему ревизию учинили, то давно бы он у вас, Симеон Романович, в кутузке сиживал. Небось, сам лес распродал, а теперь на крестьян напраслину возводит.

– Дык, – крякнул исправник, – оттого и еду без провожатых, ибо здаётся мне, что мужики тут ни при чём. Да ведь не пойман – не вор. И вы бы, Фёкла Фенециановна, поостереглись подобное заявлять. А то ведь злых языков хватает. Чего доброго, самих к суду за бездоказательные словеса притянут.

– Так это я токмо вам, по-свойски, – улыбнулась кокетливо Переверзева. – Чай не один год с моим мужем щи солдатские хлебали да в штыки на турецкие редуты хаживали.

– Было дело, – подкрутил ус исправник. – Но и ныне мы с ним в одной упряжке. Ну-с, передавайте супругу поклон от меня. А я далее поспешу – дорога не близкая.

И он тронул лошадь.

– Прощайте! – крикнула вдогонку помещица. – Да заезжайте к нам на обратном пути!

– Что это Симеон Романович про упряжку говорил? – спросил Шурка, когда полицейский скрылся за поворотом.

– Ой, князь! – удивлённо посмотрела на него Фёкла Фенециановна. – Нешта запамятовали? Ведь мой Марьян Астафьевич в заседателях числится, а заседатель есть наипервейший помощник исправнику.

– Да и откуда вам знать, – решила она, чуть подумав. – Ведь токмо в прошлом 1785 годе императрица Екатерина Великая жалованной грамотой учредила дворянские собрания в уездах.

Беседуя, они продолжили прогулку и вскоре забрались в самый дальний уголок парка. За невысокой каменной оградой открылся вид на неширокую речушку, которая тихо несла свои воды меж просторных лугов. Чуть в стороне виднелась череда сереньких хат. «Вот, наверное, где Варя живёт», – подумал Шурка и тотчас её увидел. Согнувшись под тяжестью коромысла, девушка шла с вёдрами от реки.

– Слышали, – между тем теребила его за рукав помещица, – что в Рассею прибыл сам граф Калиостро. Оный де похвалялся, что разговаривал с Александром Македонским, Юлием Цезарем, и что собственными глазами видел пожар Рима при императоре Нероне и даже как Христа распинали…

– О, Господи! – перекрестилась тут Переверзева. – Неужто всё это правда?

Захарьев, который не сводил взгляда с удаляющейся девичьей фигурки, только плечами пожал.

– А что об этом в Лондоне сказывают, что в Париже?

– Граф Калиостро? – наморщил лоб Шурка, ещё раз посмотрел в сторону реки и неожиданно вспомнил, что читал об этом итальянском авантюристе в каком-то журнале.

– Да что о нём сказывают, – усмехнулся он, – самый обычный фокусник, циркач.

– Ай-яй! – покачала головой Переверзева. – А ведь говорят, что сей граф одним токмо магическим способом в три раза увеличил золото светлейшему князю Потёмкину [56].

– Всё это ловкие фокусы, – сказал в отчаянье Шурка, понимая, что через минуту-другую крепостная девушка доберётся до сереньких хат и исчезнет там навсегда.

В это время Варя, очевидно, решила передохнуть и поставила вёдра на землю.

– Доводилось ли вам видеть сего магического графа? – допытывалась помещица.

Услышав это, Шурке вдруг пришла на ум шальная идея.

– А как же, – соврал он. – Граф даже меня одному фокусу научил. Хотите, покажу?

– Непременно, – обрадовалась Фёкла Фенециановна.

– Тогда зажмурьтесь.

Переверзева с готовностью выполнила его просьбу и теперь стояла с закрытыми глазами, вытянувшись в струнку, словно солдат на плацу. Шурка тут же сделал расчёт, после чего осторожно ткнул её пальцем в выпуклое брюшко. В следующий миг помещица превратилась в соляную статую.

Убедившись, что поблизости никого нет, Шурка перемахнул через забор и бросился через луг к реке.

Завидев его, девушка смешалась и, опустив долу своё вмиг порозовевшее личико, не смела поднять глаз на приятного сердцу барчука.

– Давай, помогу, – предложил барчук, закатывая рукава.

– Неужто, барин, сами понесёте? – подивилась Варя.

– Запросто, – подхватил вёдра Шурка.

Но пройдя с полсотни метров, вынужден был поставить тяжеленные вёдра на тропинку.

– С энтим-то сподручнее будет, – увидев, что он разминает затёкшие пальцы, протянула коромысло Варя.

Но Шурка коромысла не принял. А взял да и опрокинул вёдра одно за другим.

– Ты что же это деешь?! – рассердилась девушка и тотчас осеклась на полуслове.

Вода не разлилась, а собралась воедино, образовав большой переливающийся и искрящийся под солнцем шар.

– Теперь полегче будет, – заключил Шурка, цепляя на коромысло пустые вёдра.