Ты любишь науку или нет? - Генрих Книжник Страница 9

Витик слушал в полном благоговении, и хотя он почти ничего не понимал — не переспрашивать же академика. Фуня все поймет и потом объяснит, а пока важно не упустить ни единого слова.

— Коленька! Николай Ильич! К тебе пришли, — раздался голос.

Дверь Фуниной комнаты отворилась, и на пороге появилась невысокая изящная старушка, по-видимому Фунина бабушка, а за ней очень большой, коричневый от загара, лысый человек в тяжелых очках, с широченной улыбкой, тоже старый.

— Хелло, Ник, хау а ю? — сказал загорелый человек и потряс над бабушкиной головой обеими руками, сцепленными в один громадный кулак.

— Хелло, Джон! — улыбнулся ему дед. — Так вот, исчезнет поле — исчезнет и искра. Известные опыты с торможением интенсивных электронных и ионных пучков в ускорителях не приводили к образованию устойчивых сгустков. Проблема, я думаю, неизмеримо сложнее…

— А куда же тогда денется?.. — начал Фуня.

Но дед уже говорил что-то загорелому на английском языке. Тот поднял толстый коричневый палец, сделал круглый рот, воскликнул: «О-о!» — и что-то добавил по-английски.

Дед повернулся к Фуне и Витику и повторил по-русски:

— Я сказал мистеру Бронкману, что не смог дать исчерпывающий ответ на вопрос начинающих физиков, а он сказал, что такова жизнь и это — прекрасно. И все-таки подумайте над моим объяснением. А с вами рад был познакомиться, молодой человек, до свидания.

Дед пожал Витику руку и пошел из комнаты, вытесняя бабушку и мистера Бронкмана и оставляя Витика в счастливом обалдении.

— Ты понял, почему у нас ничего не получилось с молнией? — спросил он у Фуни, когда за дедом закрылась дверь.

— Нет, не успел, — недовольно сказал Фуня. — А все этот американец! Он физик из Беркли, ихний академик, дедов старинный приятель. Теперь жди, когда у деда снова найдется время. Вот черт!

На следующий день Витик заметил, что некоторые девчонки в классе смотрят на него и на Фуню как-то необычно: с испугом, что ли, как на ненормальных. Витик даже спросил Ксанку Деревянкину, чего это она на него так вылупилась, но она закудахтала: «Ничего, ничего!..» — и быстро исчезла. Витик пожал плечами и перестал об этом думать: мало ли что может взбрести в голову девчонкам. Тем более что подумать было о чем.

Электрическую машину, того и гляди, уберут в шкаф до следующего года, так что с новым Экспериментом следовало торопиться, а у Фуни, что ни час, новая идея. То пустить мамин фен дуть наоборот — вдруг станет гнать холодный воздух? То набрать в тряпку сухого льда — искра прожжет ее, и холодный воздух вырвется. А масло?! Заменить холодный воздух маслом! Витик как услышал такое, просто рот открыл. А Фуня сразу затараторил, что это самая лучшая его идея. Масло наливают во все приборы, где искра опасна, в трансформаторы например. Масло не нужно охлаждать, на путь искры его можно впрыснуть очень быстро — изо рта, например, как воду на белье, когда гладят. И доставать его не нужно: у всех дома оно есть. Надо только натренироваться быстро прыскать им перед искрой.

Витик долго не мог простить себе, что согласился. За два дня тренировок случилось два тяжелых скандала дома, испачкали подсолнечным маслом одежду и учебники, на всю жизнь возненавидели его вкус и поняли, что способ не годится. Фуня, вздохнув, сказал, что такова научная работа, а Витик, трясясь от злости, заявил, что Фунин дед, пожалуй, прав насчет его дурацких идей и пусть Фуня в следующий раз проверяет их на себе. Фуня на это неуверенно ответил, что Витик не любит науку, и затих.

Тем временем события приобретали неожиданный поворот. Однажды на переменке к Витику подошел Дуба с друг-Гаврилой и спросил, правда ли, что они с Фуней чуть не взорвали школу и сами чуть не покалечились? Витик смог только открыть рот, да так и остался.

Его ошеломленный вид убедил Дубу.

— Я так и знал, что девчонки врут! Чего они только не навыдумывают! — И ушел со своим друг-Гаврилой.

Потом к Витику подступил молчаливый Макея и задрал брови — это означало, что у него вопрос. Витик так же молча помотал головой. Макея усмехнулся, пожал плечами и отошел.

Становилось понятным, почему девчонки последние два дня смотрят на них с Фуней дикими глазами. Не вызывало также сомнений, от кого эти слухи пошли. Фуня, услышав от Витика о произошедшем, засверкал очками, выпятил челюсть и сурово распорядился, чтобы Витик все эти слухи немедленно пресек, тем более что это дело рук его Мальки.

— Почему — моей?! — взвыл Витик.

— Потому! — отрезал Фуня.

Витик не нашел, что ему возразить.

На следующий день про взрыв и опасность спрашивали уже ребята из других классов, а девчонки говорили, что они и подумать не могли, что Фуня такой смелый. Витик боролся с известностью как мог. На все расспросы он отвечал, что всё — вранье, что просто они с Фуней рассказали Мальке, Тоньке и Мыше историю из книжки, а те всё напутали, ну и так далее… Одни верили, другие — нет, но Витик с Фуней слухи отрицали. Малышей, которые тоже откуда-то узнали и пристали к Витику на перемене, он просто разогнал, страшно выпучив на них глаза и затопав ногами. Малька ходила тихая, нервно оглядывалась и явно старалась не попадаться ему на глаза — чувствовала вину. Свой карающий разговор с ней Витик решил отложить на потом, когда утихнут слухи. А пока пусть ходит и мучается раскаянием за свою болтовню!

Окончив последний урок, Чучундра велела Фуне и Витику задержаться в классе для разговора. Вообще-то в этом не было ничего необычного: она часто оставляла кого-нибудь после уроков для воспитательной беседы. И повод у нее был: снижение Фуниной и Витикиной успеваемости. Но прийти для этого на чужой урок… Тут было что-то не так.

И правда. Чучундра об успеваемости говорить не стала, а почему-то спросила, не хотят ли они ей кое-что рассказать. Витик изумился и сказал, что рассказывать вроде бы нечего. Тогда Чучундра спросила, что с ними происходит и чем это они все время заняты и озабочены. Витик ответил, что ничего не происходит и ничем они не озабочены. Учительница возразила, что это неправда и они просто обязаны рассказать ей, в чем дело, а она постарается им помочь. Витик открыл рот, чтобы сказать, что никакая помощь им не нужна, но тут отворилась дверь, и в класс — вошел физик. Этого Витик уж никак не ожидал, и у него похолодело внутри. Фуня тоже переменился в лице. Конечно, все могло быть, но интуиция подсказывала Витику: это не случайность.

Пока физик здоровался с Чучундрой и говорил с ней на нейтральные темы, Витик успел взять себя в руки. Он незаметно ткнул Фуню в бок, что означало: «Беру игру на себя. Молчи, как партизан». Фуня чуть кивнул и замер. Витик несколько раз вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться, — так учил его брат, — и стал ждать.

Физик наконец перестал болтать с Чучундрой, подошел почти вплотную и уставился на них. Витику ужасно захотелось или выскочить из класса, или тут же во всем признаться. Он покосился на Фуню: тот сидел выпятив челюсть и глядя в стол и, похоже, сдаваться не собирался. И Витик окреп духом, только внутри что-то мелко и противно дрожало.