Заправляй кровать. 10 простых правил, которые могут изменить твою жизнь и, возможно, весь мир - Уильям Макрейвен

Трем моим детям: Биллу, Джону и Келли. Ни один отец не может гордиться своими детьми больше, чем я горжусь вами. Вы есть на свете, и благодаря этому моя жизнь становится лучше.

И моей жене Джорджэнн, лучшему другу, сделавшему все мечты осуществимыми. Где бы я был без тебя?

17 мая 2014 года мне выпала честь выступить на вручении дипломов в Техасском университете в Остине. Хотя это учебное заведение – моя альма-матер, я опасался, что офицер, посвятивший жизнь войне, не вызовет симпатию аудитории. Но к моему великому удивлению, меня приняли хорошо. В основу речи я положил десять уроков, которые вынес из своего обучения на базе «морских котиков». Это были самые базовые навыки – подспорье в подготовке спецназа, однако они полезны для каждого, кем бы вы ни были.

В последние три года меня останавливали на улицах замечательные люди и рассказывали свои истории: как они дали отпор акуле, как «не звонили в колокол» и как ежедневное застилание кровати помогало им выстоять в трудное время. Все они хотели больше узнать о том, как десять уроков помогли мне в жизни и на кого я равнялся в ходе службы. Это издание – попытка ответить на их вопросы. Каждая глава чуть подробнее объясняет контекст урока и рассказывает о людях, вдохновивших меня своими дисциплиной и упорством, честью и мужеством. Надеюсь, книга вам понравится!

Если вы хотите изменить мир…

сначала заправьте кровать

Казарма учебной базы «морских котиков» – невзрачное трехэтажное здание в Коронадо (штат Калифорния), метрах в ста от Тихого океана. Никакого кондиционирования. Зато ночью, когда открыты окна, слышно, как набегают на песок волны прибоя.

Обстановка внутри – спартанская. В комнате, где я жил с тремя другими новобранцами, стояли четыре койки и стенной шкаф для формы, и всё. Помню, как по утрам я вскакивал и начинал застилать кровать. Это было первой задачей дня – дня, который, как я знал, включал осмотр формы, длинные заплывы, еще более длинные пробежки, преодоление полосы препятствий и постоянное унижение со стороны командиров.

«Смирно!» – командовал староста курса младший лейтенант Дэнл Стюард, и инструктор входил в помещение. Когда старшина приближался ко мне, я сдвигал пятки и вытягивался в струнку. Строгий и черствый, он начинал ревизию с зеленого головного убора: кепка-восьмиклинка должна быть накрахмаленной до хруста и держать форму. Его взгляд спускался сверху вниз, обшаривая каждый сантиметр формы. Выровнены ли складки на рубашке и брюках? Надраена ли до блеска бляха ремня? Начищены ли берцы так, что старшина увидит в них отражение своих пальцев? Удовлетворенный тем, что я отвечаю высоким стандартам «морских котиков», он переходил к осмотру койки.

Она была простой, как и вся комната: стальная рама и каркас. На матрас надевался наматрасник, поверх всего стелилось покрывало. Серое шерстяное одеяло, заправленное под матрас, грело в холодные вечера, случающиеся в Сан-Диего. Второе одеяло было ловко свернуто в прямоугольник у изножья. Единственная подушка, изготовленная Lighthouse for the Blind [1], лежала сверху, а ее короткая сторона шла параллельно краю койки. Таким был стандарт. Малейшее отклонение вело к наказанию: окунуться в океан в полном обмундировании, после чего изваляться с ног до головы в мокром песке. Человека, прошедшего такую экзекуцию, называли «сахарной печенькой».

Я стоял неподвижно и краем глаза наблюдал за старшиной. Он лениво разглядывал койку. Склонясь над ней, проверял, как она заправлена. Затем переходил к подушке: ровно ли она лежит на одеяле? Наконец, лез в карман, доставал монетку и несколько раз подкидывал ее, чтобы я знал: начинается последний этап осмотра. При последнем подбрасывании монетка взлетала высоко в воздух, падала на матрас, слегка отскакивала и отлетала на несколько сантиметров от койки – достаточно высоко, чтобы старшина поймал ее в ладонь.

Инструктор разворачивался ко мне лицом, смотрел в глаза и кивал. Он никогда не говорил ни слова. Хорошо заправленная койка – не повод для похвалы, а нечто естественное. Это первая задача дня, и выполнить ее было важно: она показывала, что человек дисциплинирован и внимателен к мелочам. А вечером застеленная кровать напоминала, что я сделал нечто правильное, пусть и очень маленькое, чем можно гордиться.

На всем протяжении службы во флоте застилание койки было константой и ежедневной опорой. Во время службы на борту USS Grayback – подлодки для спецопераций – я попал в лазарет, где были четырехъярусные кровати. Старый врач, опытный морской волк, заведовавший лазаретом, требовал застилать их по утрам. Он часто замечал: если не убирать койки и не содержать комнату в чистоте, как же моряки получат лучший медицинский уход? Впоследствии я понял: аккуратность и порядок должны присутствовать в каждой сфере армейской жизни.

Через тридцать лет в Нью-Йорке рухнули башни-близнецы. Был нанесен удар по Пентагону, и отважные американцы погибли в самолете над Пенсильванией.

Во время теракта я был дома: лечил серьезную травму, полученную при прыжке с парашютом. Ко мне в квартиру прикатили больничную кровать, и большую часть дня я лежал на спине, пытаясь восстановиться. Сильнее всего на свете мне хотелось снова ходить. Как и каждый «морской котик», я жаждал быть в бою вместе со своими товарищами.

Когда я достаточно поправился для того, чтобы вставать без посторонней помощи, то в первую очередь разгладил простыню, поправил подушку и сделал кровать такой, чтобы её было не стыдно показать посетителям. Тем самым я давал понять, что одолел немощь и живу дальше.

Не прошло и четырех недель после 11 сентября, как меня перевели в Белый дом. Там я провел еще два года в новообразованном Отделе по борьбе с терроризмом. К октябрю 2003 года я оказался в Ираке во временном штабе, расположившемся на багдадском аэродроме. В первые несколько месяцев мы спали на армейских раскладушках. Тем не менее каждое утро я прежде всего сворачивал спальный мешок, помещал подушку в изголовье и готовился к наступившему дню.

В декабре 2003 года американские войска арестовали Саддама Хусейна. Его держали под стражей в маленькой комнате. Он также спал на раскладушке, но располагал такими роскошествами, как простыни и одеяло. Раз в день я навещал его с целью удостовериться, что военные заботятся о нем как надо. Не без удивления я заметил, что Саддам не застилает свое спальное место. Простыни вечно валялись смятыми в изножье, и он редко приводил их в порядок.