Кислый виноград. Исследование провалов рациональности - Юн Эльстер

Предисловие к изданию 2016 года

В привычной картине вы действуете рационально, если цель действий – удовлетворить ваши желания. Но порой действия и желания мешают друг другу, размывая эту картину. Именно таким случаям посвящен «Кислый виноград».

Одна из проблем возникает, когда желаемая цель представляет собой нечто, к чему нельзя стремиться без того, чтобы не обречь себя на провал. Стендаль хотел быть рациональным, а дадаисты – спонтанными, но ни того ни другого нельзя добиться, если прилагать к этому усилия. В данном случае проблема концептуальная. В других случаях она каузальная. Мы могли бы быть созданиями, которые засыпают, пытаясь заснуть, но для большинства из нас, особенно для страдающих бессонницей, попытки еще больше осложняют ситуацию. Остальные ситуации находятся в некоторой сложной промежуточной зоне. Можно ли пытаться расслабиться? Или пытаться быть скромным?

Нашу проблему, хотя и не совсем точно, иллюстрирует случай, вынесенный в заглавие книги. Лиса умирает от голода, но не может дотянуться до винограда, висящего слишком высоко, и потому объявляет его кислым. Виноград не кислый, так что лиса ошибается. Вместо этого она могла бы перестать хотеть виноград или, что еще лучше, сформировать позитивное желание его не есть. Тогда она бы не совершила ошибки, но ее желание было бы удовлетворено. Мы получили бы то, что Эльстер называет – и это уже общепринятый термин – адаптивными предпочтениями: желание, адаптировавшееся к тому, что доступно.

Как нам понимать такие желания? Если самое главное – удовлетворение желаний, тогда изменение желания с тем, чтобы оно было сообразно миру, ничуть не хуже изменения мира так, чтобы он был сообразен желанию. Возможно, порой так оно и есть. Стратегии стоиков или буддистов, включающие в себя метажелание иметь желания, сообразные миру, как кажется, включают в себя также совершенно рациональное планирование характера. Но лиса – не буддист. Она просто испытывает воздействие слепого каузального механизма, влечения, как называет его Эльстер, которое «действует у нее за спиной» и подспудно сообразует ее желания с миром. В таких случаях, как представляется, рациональность не действует. Более того, настаивает Эльстер, утилитаристская теория, согласно которой правильно удовлетворять желания агентов, терпит здесь двойной провал. Во-первых, она не говорит, что мы должны делать, поскольку, если в конечном счете у агентов бесконечно адаптивные предпочтения, их будут удовлетворять любые наши действия. И, во-вторых, интуиция подсказывает, что неправильно стремиться удовлетворить адаптивные предпочтения; лисе было бы лучше, если бы мы дали ей виноград, даже если она очень хорошо умеет приспосабливаться.

Все это изложение сопровождается большим количеством примеров. В последние годы у философов действия стало принято разбираться в психологии. Эльстер обратился к ней задолго до них, но его книга в равной мере опирается и на историю, экономику и литературу. Несмотря на влияние, которое она оказала, «Кислый виноград» – основополагающая книга, которую еще только предстоит изучить.

Действие – это результат выбора в рамках ограничений. Выбор, согласно общепринятому взгляду, воплощает в себе элемент свободы, а ограничения – элемент необходимости. Однако в нестандартных случаях эти тождества не выполняются. Заглавие моей более ранней книги, посвященной рациональному и нерациональному поведению, «Улисс и сирены» – напоминание о том, что порой люди свободны выбирать свои собственные ограничения. В «Кислом винограде» я, наоборот, размышляю над идеей, что предпочтения, лежащие в основе выбора, могут быть сформированы ограничениями. Рассматриваемые вместе, эти два нестандартных явления достаточно важны для указания на то, что общепринятая теория нуждается в фундаментальном пересмотре.

Таким образом, эта книга дополняет мои ранние работы. До некоторой степени она также исправляет то, что мне сейчас видится слишком восторженным применением идеи выбора людьми собственного характера. Глава, посвященная состояниям, являющимся по сути своей побочными продуктами, показывает, что имеются пределы для достижения цели методами планирования характера. От представления о том, что можно быть хозяином своей душе, веет гордыней, равно как и представление о том, что все следствия действия могут быть объяснены им же, попахивает интеллектуальной ошибкой.

Настоящая книга также представляет собой попытку объяснить некоторые течения в сложных понятиях рациональности, иррациональности и оптимальности. Некоторые из вопросов, поднятых в данной связи, более подробно обсуждаются в моей книге «Объяснение социальных изменений». В особенности это касается анализа функционального объяснения.

Я бы хотел прежде всего поблагодарить Дж. А. Коэна, который сделал обширные замечания к черновикам глав II, III и IV. Без его способности пробуждать меня от врожденной интеллектуальной лени мой уровень аргументации был бы гораздо ниже. Далее я хочу поблагодарить членов семинара по рациональности, проводившегося под эгидой «Дома наук о человеке», за полезные обсуждения и неизменное вдохновение. В частности, я выражаю благодарность Брайену Бэрри, Дональду Дэвидсону, Дагфинну Феллесдалю, Роберту Гудину, Сержу Кольму, Амели Рорти, Амосу Тверски и Бернару Уильямсу. Наконец, хочу отметить то, что сразу бросается в глаза любому читателю: мой огромный интеллектуальный долг перед выдающейся работой Поля Вена «Хлеб и зрелища». Кроме того, я хочу выразить признательность следующим людям, помогавшим мне с отдельными главами. Мои представления о коллективной рациональности из главы I сложились в ходе многочисленных обсуждений с Анундом Хилландом, Руне Слагстадом и другими участниками проекта «Демократия и социальное планирование», организованного Норвежским исследовательским советом по гуманитарным наукам. Ранний, гораздо более короткий и несколько запутанный, вариант главы II впервые был опубликован в «Информации о социальных науках» (Social Sciences Information, 1981). Я благодарен Елене Алмази за ее редакторскую помощь и Вольфу Лепени за полезные замечания. Слегка отличающийся вариант главы III был опубликован в: A. Sen and B. Williams (eds.), Utilitarianism and Beyond (Cambridge: Cambridge University Press, 1982). Я получил ценные замечания к черновику этого варианта от редакторов данного сборника, а также от Хермана ван Гунстерена, Мартина Холлиса, Джона Ремера и Артура Стинчкомба. Глава IV была опубликована, тоже в несколько иной форме, в: M. Hollis and S. Lukes (eds.), Rationality and Relativism (Oxford: Blackwell, 1982. Я благодарен Мартину Холлису за его редакторские советы.

Университет Осло, Норвежский исследовательский совет по гуманитарным наукам, «Дом наук о человеке» и Колледж Всех Душ в Оксфорде также внесли материальный вклад в написание этой книги.

Основная тема данной работы – рациональность. Однако ее обсуждение не имеет смысла без предварительного анализа самого понятия рациональности. А оно оказывается чересчур богатым. Существует бесчисленное множество вещей, о которых говорят, что они рациональны или иррациональны: убеждения, предпочтения, выборы или решения, действия, поведенческие модели, люди, даже коллективные образования и институты. Кроме того, коннотации термина «рациональный» варьируются от формальных понятий эффективности и непротиворечивости до содержательных понятий автономии и самоопределения. А где-то на заднем плане этого понятия маячит замечательная пара Verstand (рассудок) и Vernunft (разум), будь то в кантовском или в гегелевском смысле.