Взламывая психиатрию - Том Джексон Страница 10

Евгеника на практике

Теория евгеники Гальтона получила основную поддержку в начале 1900-х годов. Стало обычной практикой стерилизовать людей с трудностями в обучении, чтобы они не могли иметь детей. Но идея вскоре была отвергнута. Разведение в целях выделения какого-то одного полезного признака, что распространено в животноводстве, гораздо проще осуществить, чем вывести расу сверхлюдей. Нацистская Германия попыталась этого добиться – и не смогла.

Измерение ума

Разведение людей требует двух элементов. Во-первых, подбор пар должен быть выполнен в соответствии с научной логикой, а не обычными средствами личного или семейного выбора. Во-вторых, эта логика требует, чтобы Гальтон определил желательные черты, как психические, так и физические, которые следует передать новому «улучшенному» поколению. Наконец, он должен доказать, что личность и интеллект человека – результат наследственности, точно так же, как цвет волос и кожи. Итак, Гальтон сформулировал вопрос, который с тех пор неоднократно повторяется: что важнее – природа или воспитание? Наследственность или образование?

Самым значительным вкладом Гальтона в науку стала разработка статистических методов. Знаменитый образец – идея «мудрости толпы» на примере сельской ярмарки, где люди угадывали вес быка. За наиболее точный ответ победителю вручали быка. Гальтон сложил все догадки и вычислил среднее значение. Хотя большинство предположений было далеко от верного, их среднее значение при сложении почти точно соответствовало истинному весу быка. Проработав эту идею, Гальтон изобрел концепцию стандартного отклонения – математический тест, который показывает, насколько вероятно, что собранные данные отражают истинное среднее значение.

Известное как доска Гальтона, устройство слева представляет собой инструмент доказательства нормального распределения ценностей. Шарики, брошенные сверху, будут чаще скатываться к середине, чем в стороны, – как и предсказывает теория вероятностей, или математика случайного.

Большая голова

Гальтон начал свои исследования в этой области в 1870-х годах, когда новые открытия в вопросах структуры и функционирования мозга начали появляться одно за другим. Тем не менее все еще сохранялось предположение (похмелье от чрезмерной дозы френологии), что чем крупнее чья-то голова, тем больше у ее носителя мозг и тем он умнее. Гальтон начал обширные сравнительные исследования анатомии черепа человека (размер и форма) и умственных способностей его обладателя. Он собирал данные о личности, ее достижениях и отношениях, используя анкеты, которые и сегодня применяются как инструмент исследования. Чтобы понять влияние природы и воспитания, он также изучал близнецов. Его стремление – найти корреляцию физических особенностей и психических способностей – потерпело неудачу, но его статистический анализ показал, что особенности личности сохраняются в семьях и модифицируются только в процессе воспитания. Тем не менее дебаты о природе и воспитании продолжаются до сих пор.

Иллюстрация из книги «Исследование человеческих способностей и их развитие» изображает синестезию – нейрологический феномен, при котором раздражение в одной сенсорной или когнитивной системе ведет к автоматическому, непроизвольному отклику в другой: так, например, люди видят цвета, когда слышат слова или другие звуки.

В 1870-х годах считалось, что эмоциональные симптомы должны быть вызваны физическими причинами, и врачи исследовали мозг, чтобы найти их. Ведущей фигурой в этой области был Жан-Мартен Шарко, невролог, работающий в Париже. Он интересовался истерией – универсальным термином для определения эмоционального расстройства.

Термин «истерия» имеет древнее происхождение. В его основе лежит греческое слово, обозначающее матку – женский орган, и веками врачи-мужчины были уверены, что от этого заболевания страдают только женщины, и причина тому – проблемы с маткой. Возможно, когда-то такое объяснение и могло иметь хоть какой-то смысл, но Шарко оно не устраивало. Он исследовал истерию, используя такие же подходы, как и при изучении эпилепсии, предполагая, что такое заболевание могло быть вызвано проблемами с нервной системой. Состояние истерии характеризуется неконтролируемым плачем или смехом, чрезмерной жестикуляцией и даже слепотой и потерей сознания. Шарко заметил, что женщины могут быть более предрасположены к таким расстройствам, но стать их жертвой также могут и мужчины. Одна из рабочих теорий Шарко заключалась в том, что умственные расстройства у мужчин тоже становились результатом истерии, но ее последствия у них были приглушены или выражены по-другому. Шарко использовал гипноз, чтобы исследовать состояние больных, полагая, что люди, склонные к истерии, лучше поддаются гипнотическому воздействию – и это могло стать ключом к ее лечению. Эта идея вскоре потеряла всякую ценность, и термин «истерия» был исключен из научной медицинской лексики. Однако результатом исследования стало то, что люди переставали доверять гипнозу, рассматривая его как средство принуждения кого-то действовать против своей воли.

Исследование ума – иначе говоря, психология – наконец освободилось из цепей неврологии в 1879 году. Именно в этом году Вильгельм Вундт открыл первую лабораторию для исследования психических процессов.

Вильгельм Вундт посвятил последний этап своей работы изучению воздействия культуры на понимание человеком своих ощущений и их осознание как результат этого процесса.

Вундта часто называют отцом экспериментальной психологии. Врач по образованию, он открыл свою психологическую лабораторию в Лейпциге, в Германии, и вскоре его ученики начали открывать по всему миру собственные исследовательские центры. Психология никогда не оглядывается. Однако положения, на которых Вундт основывался в своих исследованиях, сегодня больше не рассматриваются как основы экспериментальной психологии.

Вундт видел, как Дарвин и другие использовали наблюдение за животными, чтобы прийти к более широкому пониманию поведения человека. Вундту было очевидно, что все живое обладало в той или иной степени способностью к мыслительным процессам. Он говорил, что там, где есть умственная функция, будет и сознание – даже в таких простых организмах, как амеба! Под словом «сознание» ученый подразумевал любой психический процесс, и это не означало, что микробы могли думать, мечтать или воображать, как мы.