Красный. История цвета - Мишель Пастуро Страница 10

В самом деле, за свою долгую историю римские красильщики достигли больших высот в искусстве окрашивания в разнообразные оттенки красного, фиолетового, оранжевого и желтого; в области черных, коричневых, розовых и серых тонов их успехи были более скромными; а в гамме синих и зеленых они не прибавили почти ничего нового к достижениям своих предшественников [47]. Складывается впечатление, что кельтские и германские мастера умели работать с этими двумя цветами гораздо лучше, чем римские. Но они передадут свои секреты римлянам сравнительно поздно, только когда в Рим придут «варварские» моды — сначала ненадолго, это будет в I веке, при Нероне и первых Флавиях; а в следующий раз — в III веке, когда в женской одежде зеленые и синие тона начнут вытеснять все остальные.

Римский пурпур

Перейдем теперь к еще одному красящему веществу, более дорогостоящему, чем кермес, к гордости римского красильного дела — пурпуру.

По правде говоря, и в этой области римские красильщики не были первооткрывателями: свои знания они переняли у предшественников — греков, египтян и в особенности у финикийцев. Задолго до того, как Рим утвердил свое господство над Средиземноморьем, у его граждан окрашенные пурпуром ткани уже ценились выше и стоили дороже всех остальных. Они были признаком богатства и власти, к ним относились, как к сокровищам, в них одевали царей, военачальников, жрецов и даже статуи богов [48]. На то были две причины: во-первых, этот пигмент таинственного происхождения окрашивал ткани в такие сияющие оттенки, которых не мог дать никакой другой краситель; во-вторых, они были удивительно стойкими и не выгорали на свету. В отличие от других пигментов, у пурпура окрашивающая способность не слабеет с течением времени, а лишь усиливается и обогащается под воздействием света, причем не только солнечного, но и лунного, и даже от света простой лампы. Ткани приобретают новые, изменчивые, переливающиеся оттенки цвета, которых не было вначале. Цветовая гамма — от красного до фиолетового, от фиолетового до черного, иногда среди промежуточных тонов встречаются розовый, красно-лиловый, синий, а затем все возвращается к красному. Когда люди смотрят на пурпур, им кажется, будто перед ними какое-то живое, магическое существо. В самом деле, откуда взялась эта краска? О происхождении пурпура существует множество легенд. Самая распространенная из них, греческая, гласит, что удивительную красящую способность пурпура открыла собака (одни говорят, что ее хозяином был Геракл, другие — что она принадлежала критскому царю Миносу, третьи — что простому пастуху), которая рылась в песке на морском берегу, надкусывала раковины, и вдруг морда у нее окрасилась в красный цвет. В другом варианте, менее древнем и более прозаическом, говорится, что честь открытия пурпура принадлежит финикийским морякам: однажды, вытаскивая из раковин крупных моллюсков семейства иглянка, чтобы приготовить из них обед, финикийцы заметили, что пальцы у них стали ярко-красными, как будто их окунули в кровь [49].

Действительно, античный пурпур производится из секрета желез некоторых моллюсков, обитающих у берегов Восточного Средиземноморья. Для получения самой дорогой и роскошной краски используются моллюски вида багрянка, по-латыни purpura (отсюда и название пигмента), а также представители семейства мурекс — murex brandaris (раковина удлиненной формы) и murex trunculus (раковина, по форме напоминающая конус). Этот последний вид дает самый изысканный пурпур. Его собирают в огромных количествах на побережье Палестины, особенно в районе Тира и Сидона, где еще и сегодня на месте бывших красильных мастерских можно увидеть гигантские нагромождения из обломков раковин. Но есть и другие виды пурпуроносных моллюсков, их добывают у побережья Кипра, материковой Греции, островов Эгейского моря, Сицилии и, севернее, на берегу Адриатики. Исследователю непросто отличить одних от других: и у греков, и у римлян в разных текстах они очень часто выступают под разными названиями, поэтому сплошь и рядом возникает путаница [50].

Добывать этих моллюсков, особенно purpura и murex, — дело очень трудное. Их можно ловить только осенью и зимой: весной, в брачный период, выделения теряют окрашивающую способность; а летом они прячутся от жары на дне, зарываясь в песок или забираясь под скалы. Поэтому сезон рыбалки приходится на осень и начало зимы: purpura ловят в открытом море, в сеть-ловушку, на наживку; а murex — у самого берега, на подводных скалах. Но самое главное — поймать и сберечь моллюска живым, потому что драгоценный сок он выделяет в момент смерти. Это секрет маленькой железы (древние считали ее печенью моллюска), которую надо очень осторожно извлечь из раковины, чтобы не повредить. Собранный секрет приходится подвергать многоэтапной обработке (выдерживание в соляном растворе, кипячение, выпаривание, процеживание), прежде чем сделать из него краску. Вот почему пурпур стоит так дорого. К тому же для извлечения даже небольшого количества сока надо собрать громадное количество раковин; а в процессе создания красящего вещества теряется до 80 % сырья. Если верить Плинию и другим авторам, чтобы получить фунт (324 грамма) пигмента, пригодного для окрашивания, надо израсходовать пятнадцать-шестнадцать фунтов сока! [51]

Несмотря на фундаментальные исследования и обширную библиографию, античный пурпур еще не открыл нам все свои секреты: химические процессы и технические приемы, с помощью которых содержимое раковины превращается в краситель, а краситель сливается воедино с окрашиваемой тканью, были и остаются профессиональной тайной древних мастеров. Тем более что в каждом регионе (если не в каждой мастерской) существуют свои приемы и свои хитрости, и они меняются с течением времени и под влиянием моды. Римляне изготавливают пурпур уже не так, как это делали финикийцы, некогда открывшие это вещество и поставившие его производство на коммерческую основу. Вкусы тоже меняются: похоже, в более поздние эпохи повышается спрос на все более и более темные тона, малиновые, синеватые, лиловатые, на свету отливающие золотом. Однако получаемые результаты сильно различаются в зависимости от вида моллюска, от сезона рыбалки, от пропорций, в которых смешиваются соки [52], от срока их выдерживания на солнце, от квалификации мастера, от вида ткани и состава используемых протрав. А также от требуемых оттенков цвета, степени их яркости и насыщенности. В пределах цветовой гаммы, охватывающей красный, розовый, красно-лиловый, фиолетовый и черный, все кажется возможным [53].