Машина эмоций - Марвин Мински Страница 11

Почему все мы верим в то, что где-то в глубине каждого сознания существует эта неделимая сущность, которая испытывает все наши чувства и мысли? Вот сжатое изложение того, как я попытаюсь ответить на этот вопрос в главе девятой:

На ранних стадиях нашего развития процессы низшего уровня решают множество мелких проблем, и при этом мы не осознаем, как это происходит. Однако, когда в нас развиваются более высокие уровни мышления, эти более высокие уровни начинают находить новые способы представить некоторые аспекты наших недавних мыслей. В конце концов они складываются в наборы «моделей» наших личностей.

Простая модель личности человека (психическая модель) может состоять всего лишь из нескольких частей, соединенных так, как это изображено ниже.

Однако каждый человек постепенно выстраивает более сложные модели себя (self-models), включающие представления, например, о наших социальных взаимодействиях, физических навыках, отношении к деньгам и т. д. Поэтому в главе девятой объясняется, что, когда мы говорим «Я», мы ссылаемся не на что-то единое, а на огромную сеть различных моделей, которые представляют разные аспекты этого «Я».

В обычном представлении о том, как развивается человеческое сознание, каждый ребенок начинает с инстинктивных реакций, но затем проходит стадии психического роста, которые порождают дополнительные слои различных процессов. Изначальные инстинкты могут при этом сохраняться, но эти новые ресурсы получают все более сильный контроль над нами, пока мы не начинаем думать о своих мотивах и целях и, возможно, пытаться их изменить или переформулировать.

Но как нам понять, какие новые цели следует поставить? Ни один младенец не обладает достаточной мудростью, чтобы самостоятельно сделать подобный выбор. Поэтому в главе второй мы обсудим, что наш мозг наверняка снабжен определенными механизмами, которые каким-то образом помогают нам перенимать цели и идеи у наших родителей и друзей!

Важно не просто узнавать что-то новое. Самое главное – это узнавать, что делать с тем, что узнал, и зачем вообще это узнавать.

Девочка по имени Кэрол играет в луже. Вооружившись грабельками, совком и ведерком, она решает «испечь» куличик. Предположим, что сначала Кэрол играет одна.

Игра в одиночку. Кэрол хочет наполнить ведерко жидкой грязью и сначала пытается сделать это с помощью грабелек, но у нее не выходит, грязь утекает сквозь зубцы. Она испытывает неудовлетворенность и разочарование. Но, когда ей удается добиться желаемого с помощью совочка, Кэрол ощущает удовлетворение и довольство.

Что Кэрол могла усвоить в этом случае? Своим методом «проб и ошибок» она выясняет, что граблями жидкую грязь не зачерпнешь. Но потом, управившись совочком, обнаруживает: совки отлично подходят для того, чтобы переносить жидкости; поэтому, скорее всего, в следующий раз, когда захочет наполнить ведерко, она выберет этот способ. Обратите внимание, что здесь Кэрол работала одна – и приобрела новые знания абсолютно самостоятельно. В процессе научения методом проб и ошибок человеку не требуется учитель.

Ее ругает какой-то чужой человек. Теперь на сцене появляется незнакомец и делает ей замечание: «Ты ведешь себя плохо». Кэрол охватывают беспокойство, тревога, страх. Поддавшись испугу и желанию спрятаться, она отказывается от своей текущей цели (испечь куличик) и убегает, ища защиты у кого-то из родителей.

Чему Кэрол может научиться в этой ситуации? Этот случай, скорее всего, не добавит чего-то нового к ее знаниям о том, как наполнять ведерки грязью, но она, скорее всего, придет к заключению, что оказалась в опасном месте. В следующий раз она будет играть в более безопасном месте. Кроме того, пережив несколько подобных пугающих встреч, она может стать более боязливой.

Ее ругает мама. Кэрол прибегает к матери за помощью, но вместо защиты или поощрения получает лишь упрек: «Что за грязь ты развела, отвратительно! Посмотри только, вся одежда и лицо перепачканы. Сил нет глядеть на тебя!» Кэрол, устыдившись, начинает плакать.

А что сможет Кэрол извлечь из этой ситуации? Она станет менее охотно играть в лужах, потому что, если бы мама похвалила бы ее, а не обругала, Кэрол почувствовала бы гордость, а не стыд, и в будущем была бы более расположена к подобным играм. Столкнувшись с осуждением или упреком родителей, она узнает, что выбрала для себя неприемлемую цель.

Только представьте себе, какое количество эмоциональных состояний сменяется у наших детей за тысячу минут каждого дня! В этом очень кратком рассказе мы упомянули удовлетворение, расположение, гордость – чувства, которые мы считаем положительными, – а также стыд, страх, отвращение и тревогу, которые считаем отрицательными. Каковы функции всех этих психических состояний, почему у нас их так много и почему мы столь часто разделяем их на положительные и отрицательные?

Самые популярные теории, связанные с процессом научения, утверждают, что «позитивные» чувства, которые приходят с успехом, каким-то образом связаны с тем, что мы учимся новым способам поведения, тогда как «негативные» чувства, к которым приводят неудачи, заставляют нас запомнить, как себя вести нельзя. Однако, хотя с этим можно согласиться применительно к некоторым животным, идея «научения положительным подкреплением» неспособна объяснить огромное количество примеров человеческого научения, потому что, когда наша цель – обрести более глубокое понимание чего-либо, неудачи часто помогают больше, чем успехи.

Мы вернемся к феномену научения в главе восьмой, а здесь сосредоточимся скорее на том, как люди приобретают новые цели, чем на том, как они учатся их достигать. И поскольку взрослый разум – штука очень сложная, для начала взглянем на детей.

Большинство самых сильных эмоций мы испытываем, когда находимся рядом с людьми, к которым привязались. Когда нас хвалят или отвергают люди, которых мы любим, мы не просто ощущаем удовольствие или неудовлетворенность; вместо этого мы склонны чувствовать гордость или стыд. Конечно, некоторые функции ранних привязанностей ясны: они помогают молодым особям выживать, обеспечивая питание, комфорт и защиту. Однако в этом разделе мы изложим аргументы в пользу того, что конкретно чувства гордости и стыда могут играть уникальную и своеобразную роль в том, как у людей формируются новые ценности и цели.

Большинство млекопитающих уже вскоре после рождения способны передвигаться и следовать за своими матерями, но люди являются исключением из этого правила. Почему у человеческих младенцев установились более медленные темпы развития? Конечно, отчасти причина в том, что их более крупному мозгу требовалось больше времени для достижения зрелости. Но также, поскольку более мощный мозг привел к появлению более сложных сообществ, у наших детей уже больше не было времени учиться на индивидуальном опыте. Вместо этого мы перешли к более эффективной форме обучения – передаче огромных объемов культурной информации напрямую от родителей к ребенку. Короче говоря, с тех пор мы научились узнавать новое «из рассказов»! Однако это стало возможным лишь тогда, когда наш новообретенный крупный мозг разработал более мощные способы репрезентации знаний, а затем «выражения» этих знаний способами, которые в конечном итоге привели к появлению языка.