Программируем счастье - Денис Пилипишин Страница 11

В результате аналогия между наукой и религией не так уж далека от реальности. Действительно, в умах многих людей наука и научное знание все еще претендует на роль некоего божества, священного писания, с которым сверяются, не сомневаясь в его истинности. Такой подход является базисом для критики любых нетрадиционных положений. То есть, дело представляют так, будто бы наука имеет дело с неким знанием, истинность которого не подвергается сомнению, и поэтому является универсальным мерилом, оперируя которым, якобы, можно делать выводы о том, заслуживает внимания нечто новое или нет.

Конечно, такие взгляды, как правило, характерны для людей, по роду своей деятельности далеких от фундаментальной науки. Те, кто знаком с принципами разработки теорий, согласятся, что наука представляет собой комплекс мнений, гипотез, моделей, различным образом описывающих мироздание. Эти модели могут дополнять, либо взаимоисключать друг друга, поскольку для науки в известной степени характерен плюрализм. В этой связи нет ничего удивительного в том, что у разных научных школ порой существуют разные взгляды на одну и ту же проблему. Так же, как нет ничего удивительного и в том, что признаваемое научной истиной сегодня может перестать быть таковым завтра. Ведь научное знание рассматривается «как относительно обоснованное, гипотетическое». «Что однажды считалось истинным, затем уточняется, модифицируется, а порой и отбрасывается. Достаточно указать на принятые в науке, а впоследствии фальсифицированные теории теплорода, флогистона, эфира и т. д.» [18;90–93]. «Сколько бы философы ни спорили, сегодня они сходятся… в одном: последнего, единственно нормативного обоснования знания больше нет» [45;446]. А известный исследователь Луи Пастер, от чьего имени произошел термин «пастеризация», вообще выражался довольно прямо: «Еще настанет день, когда будут смеяться над глупостью современной нам материалистической философии. Чем больше я занимаюсь изучением природы, тем более останавливаюсь в благоговейном изумлении пред делами Творца. Я молюсь во время своих работ в лаборатории».

Таким образом, содержание науки не есть реальность, это наши представления о реальности. То же и с другими областями знаний. Познавая мир, мы не приобщаемся к некоей сокрытой истине о нем, мы создаем эту истину путем построения модели (шире – картины мира). Причем эти модели не могут быть построены исключительно на данных опыта, наблюдений и т. п. «Логического пути от фактов к теории не существует» [18;179]. В основе любой картины мира лежат концептуальные допущения, которые не выводятся непосредственно из опыта. Именно эти допущения, положения и принципы и задают структуру картины мира.

Но картина мира может быть активной! Оказывается, есть способ не только описывать и объяснять мир разными способами, но и изменять его. Теперь самое время поговорить о том, как это делается. В следующем разделе мы рассмотрим ядро системы.

РЕЗЮМЕ:

1. Мир в чистом виде человеческому сознанию не дан. Сознание человека имеет дело только с моделями мира.

2. Одновременно существуют разные модели мира.

3. Единственно правильной модели мира не существует.

4. Каждая модель проявляет достоинства и недостатки, в зависимости от того, для каких целей используется.

5. Модель мира нельзя построить, опираясь только на практический опыт. Необходимы концептуальные идеи. Любая модель мира включает в себя концептуальные идеи, не выводимые из опыта.

6. В фундаменте любой модели лежит тот или иной вариант ответа на «основной вопрос философии», определяющий, что первично: сознание или бытие.

7. Не существует единственно верного ответа на «основной вопрос философии», каждый человек может выбирать, что ему ближе.

8. Выбор в качестве первоначала мира сознания открывает огромные перспективы для человека как носителя сознания.

9. Предлагаемая в книге система представляет собой одну из моделей мира, проверенную на практике. Данная модель эффективна и удобна в деле управления своей жизнью и судьбой.

Во время ялтинской встречи 1945 года Черчилль, Рузвельт и Сталин беседуют за завтраком.

Черчилль говорит:

«Мне приснилось, что меня избрали Президентом всей Европы»

Рузвельт:

«А мне приснилось, что меня избрали Президентом всей Планеты!»

Сталин, неспеша покуривая трубку:

«А мне приснылось, что я ныкого нэ утвэрдыл…»

Итак, уважаемый читатель, к данному моменту мы сказали достаточно, для того, чтобы теперь непосредственно приступить к рассмотрению системы – комплексного инструмента работы с непроявленным планом нашей жизни. Как всегда, двигаясь дедуктивно, пойдем от общего к частному. В основе предлагаемой системы лежит следующий исходный постулат:

Мы сами творим свой мир. Мы делаем это легко. Процесс творения мира для нас естественный, он происходит постоянно. Все, что мы получаем в жизни, создается нами самими. Наши возможности на этом поприще не ограничены.

Из этого постулата произрастает вся остальная система. Сам по себе он прост, его основная и единственная идея умещается в первом предложении. К сожалению, в данном случае простота скорее минус, чем плюс, потому что непонятно, как пользоваться этими идеями, с чем их можно соотнести в реальной жизни и как начать применение. Человеку, который только осваивает этот инструмент, требуются более детальные инструкции. Затем необходимость в деталях постепенно уходит.

Приведу такой пример. Когда-то я принялся осваивать слепой десятипальцевый метод печати на компьютере. Для этого пришлось выучить основные приемы. Самой трудной задачей оказалось отучиться от старых привычек – в первую очередь, неправильного положения рук на клавиатуре. Это действительно было тяжело. Но все в жизни преодолимо, поэтому со временем наступил этап, когда я мог бы легко сдать экзамен, если бы обучался печати на курсах. В то время я и умел, и полностью осознавал, что делаю. Например, мог по памяти назвать расположение всех клавиш, знал все приемы выработки нужных навыков и потому был способен даже учить других.

Впрочем, поскольку подходил я к этому процессу утилитарно, осознание постепенно ушло. Лет через 5–7 после того, как метод слепой печати был освоен, я стал обращать внимание, что суть процесса снова стала для меня тайной. Я не мог ответить ничего вразумительного, если меня спрашивали, каким образом я печатаю в слепую, я не помнил расположения ни одной буквы клавиатуры. Более того, самому мне казалось, что я никогда и не знал, как они там расположены. Несмотря на это, печатаю я по-прежнему быстро, опечатки чувствую и исправляю тоже не глядя ни на экран, ни на клавиатуру. А когда приехал в Великобританию, то неожиданно для себя обнаружил, что владею слепой печатью и на английском языке, хотя учился только на руссом. Объяснить, как я это делаю, я уже не могу. Просто чувствую.