Малый ледниковый период. Как климат изменил историю, 1300–1850 - Брайан Фейган Страница 12

Благодаря выгодному географическому положению и торговым связям Фландрия стала одним из главных экономических центров Европы XIV века. Итальянские банкиры и ростовщики открыли здесь свои северные представительства, оценив богатство местной ткацкой промышленности. Формально оставаясь владением Франции, эта территория и ее процветающие города были тесно связаны с Англией, поставлявшей шерсть, из которой производились ткани по всему побережью Северного моря. Качество и прекрасные расцветки фламандских изделий ценились не только в Европе, но и в далеком Константинополе. Это обеспечивало экономическое процветание Фландрии, однако создавало политическую нестабильность. Англия и Франция соперничали за контроль над этим регионом. В то время как фламандская знать в основном поддерживала культурные связи с Францией и защищала ее политические интересы, купечество и простые рабочие из соображений личной выгоды отдавали предпочтение Англии. В 1302 году фламандские рабочие подняли восстание против своих богатых хозяев. Цвет французского рыцарства, отправившийся на север для подавления мятежа, застрял в пересеченной канавами и ручьями болотистой местности, где вооруженные луками и копьями фламандцы перебили всадников, как беспомощную рыбу. В битве при Куртре погибло 700 рыцарей, и четверть века этот разгром оставался неотмщенным. Неизбежное возмездие могло последовать гораздо раньше, если бы не дождь 1315 года.

Европа в начале XIV века.

В начале августа 1315 года французский король Людовик X задумал военную кампанию во Фландрии, чтобы отрезать непокорных фламандцев от их портов на Северном море и лишить прибыли от внешней торговли. Его армия вторжения стояла на границе напротив фламандского войска, готовая двинуться в наступление под проливным дождем. Но когда французская кавалерия выехала на раскисшую от воды равнину, лошади начали проваливаться в землю по самые подпруги. Повозки так глубоко увязали в грязи, что даже семерки лошадей не могли сдвинуть их с места. Пехота стояла по колено в трясине или дрожала от холода в заливаемых дождем палатках. Продовольствие заканчивалось, и Людовик X с позором отступил. Благодарные фламандцы гадали, не было ли наводнение божественным чудом, но их благодарность Небесам длилась недолго, ибо голод оказался страшнее французов.

Катастрофические ливни обрушились на огромные территории в Северной Европе – от Ирландии до Германии и Скандинавии. Нескончаемые дожди заливали сельскохозяйственные земли, давно очищенные от лесов или отвоеванные у болот бесчисленными деревушками. Фермеры пропахивали в потяжелевшей почве длинные борозды, чтобы хоть как-то отвести с полей лишнюю воду. Пашни превращались в грязные пустоши, а посевы гибли. Глинистые подпочвы во многих районах были залиты водой настолько, что земли на долгие годы стали неплодородными.

По мере роста сельского населения в XIII веке многие общины переходили на более легкие, часто песчаные почвы, и на менее плодородные земли, неспособные впитывать влагу при затяжных дождях. По глубоким промоинам потоки дождевой воды стекали на разоренные поля, оставляя от пашен лишь отдельные клочки земли. В некоторых частях Южного Йоркшира на севере Англии дожди смыли с тысяч акров сельскохозяйственных угодий тонкий верхний слой почвы, обнажив подстилающие породы. В отдельных районах была уничтожена половина пахотных земель. Урожайность неотвратимо падала. Зерно, которое все же удавалось собрать, было дряблым, и перед помолом его приходилось сушить. Холода и проливные дожди в конце лета 1315-го не позволили полноценно вызреть тысячам гектаров зерновых. Осенние посевы пшеницы полностью пропали. Сено для скота не удалось как следует высушить.

Через несколько месяцев начался голод. «Здесь дорожает пшеница… Цена растет изо дня в день», – сокрушался летописец из Фландрии [33]. К Рождеству 1315 года многие общины в Северо-Западной Европе оказались в отчаянном положении.

Мало кто осознавал масштабы голода, пока пилигримы, торговцы и королевские глашатаи не разнесли вести о подобных бедствиях со всех сторон. «Весь мир был встревожен», – писал хронист из Зальцбурга, расположенного на южной окраине пострадавшего региона [34]. Английский король Эдуард II попытался сдержать рост цен на скот, но безуспешно. Когда голод усилился, он ввел ограничения на производство эля и других продуктов из зерна. Король требовал от епископов «убедительными словами» уговаривать самых запасливых продавать излишки хлеба, а также предлагал меры поощрения импорта зерна. Но в то время еды не хватало всем, так что ни одна из этих мер не сработала.

Голод усугублялся еще и тем, что в предыдущее столетие население значительно выросло. Если в конце XI века в Англии жило около 1,4 миллиона человек, то к 1300 году население страны увеличилось до 5 миллионов [35]. Население Франции (точнее, той части Европы, которая сейчас находится в границах этой страны) возросло за тот же период с 6,2 до 17,6 миллиона и даже более. Благодаря возможности выращивать зерновые культуры на прежде недоступных северных широтах и высотах над уровнем моря население Норвегии к 1300 году достигло полумиллиона человек. Однако экономический рост не поспевал за демографическим. К 1250 году в экономике уже наблюдалась некоторая стагнация, а после 1285-го рост замедлился повсеместно. Из-за большей численности городского и сельского населения, высоких транспортных издержек и неразвитых путей сообщения разрыв между производством и спросом нарастал по всей Северной Европе. Многие города, особенно удаленные от морских берегов и основных водных путей, были крайне уязвимы к дефициту продовольствия.

В сельской местности многие земледельческие общины оказались на грани выживания. Зерна хватало лишь на то, чтобы пережить один неурожай и совершить посев на следующий год. Даже в благополучные годы перед мелкими фермерами маячил призрак зимнего голода. Чтобы голод стал реальностью, достаточно было разрыва торговых путей из-за льдов, мешающих судоходству, или паводка, разрушающего мосты. Голод мог наступить из-за болезней крупного рогатого скота, уничтожавших племенных и тягловых животных, а также из-за частых дождей или засухи.

Даже в лучшие времена крестьянская жизнь была тяжелой. Шестьюдесятью годами ранее, в 1245-м, сельскохозяйственный рабочий в Уинчестере, которому посчастливилось не умереть от детских болезней, доживал в среднем до 24 лет [36]. Раскопки на средневековых кладбищах дают жуткую картину патологий, вызванных невыносимыми условиями труда. Деформации позвоночника от огромных нагрузок при пахоте, поднятии тяжелых мешков с зерном и уборке урожая были обычным делом. Почти у всех взрослых развивался артрит. Большинство рыбаков страдали от мучительного остеоартроза позвоночника из-за многолетней тяжелой работы в лодке и на берегу. Рабочие будни селян XIV века проходили в неизменном ритме времен года, посевных и сборов урожая. В летнюю жару и периоды засухи они непрерывно боролись с сорняками, грозившими загубить зерновые. В напряженные недели страды крестьяне гнули спины с серпами и косами, а молотильщики веяли драгоценное зерно. Круговорот жизни средневековых ферм и деревень никогда не останавливался, монотонный каторжный труд требовал постоянных человеческих жертв. Несмотря на все это, крестьянский рацион не был полноценным. По-прежнему распространено было недоедание. Локальные дефициты продовольствия были частой проблемой, решение которой во многом зависело от родственных связей, воли помещиков или церковной благотворительности. Большинство фермеров жило от жатвы до жатвы, а урожайность культур была гораздо ниже, чем в наши дни.