Читающий мозг в цифровом мире - Марианна Вулф Страница 12

Тревожная реальность, однако, заключается в том, что многие из нас, в том числе и я сама, до недавнего времени не подозревали, что среди нашей молодежи начался непредвиденный упадок эмпатии. Научный сотрудник Массачусетского технологического института Шерри Теркл описала исследование Сары Конрат и ее коллег в Стэнфордском университете, которое показало 40-процентное снижение эмпатии у молодежи за последние два десятилетия, причем самое резкое снижение зафиксировано за последние десять лет. Теркл приписывает потерю эмпатии в значительной степени их неспособности ориентироваться в онлайн-мире, не теряя связи в реальном времени, личных отношений. По ее мнению, наши технологии ставят нас на грань, которая меняет не только то, кем мы являемся как личности, но и то, кем мы являемся друг другу. Чтение на самых глубоких уровнях может стать одним из противоядий отмеченной тенденции отхода от эмпатии. Но не заблуждайтесь: эмпатия – это не только проявление сострадания к другим; спектр ее намного шире. Эмпатия – это также более глубокое понимание другого, необходимый навык в мире возрастающей взаимосвязанности между различными культурами. Исследования в области когнитивной нейробиологии показывают, что то, что я здесь называю перспективным восприятием, представляет собой сложную смесь когнитивных, социальных и эмоциональных процессов, которая оставляет обширные следы в наших схемах «чтение – мозг». Исследования, проведенные немецким нейробиологом Таней Сингер в области визуализации мозга, расширяют прежние представления об эмпатии и показывают, что она включает в себя целую чувственно-мыслительную сеть, которая соединяет зрение, язык и познание с обширными подкорковыми сетями.

Сингер подчеркивает, что эта более крупная сеть содержит в себе, среди прочих областей, взаимосвязанные нейронные сети мозга, включая изолирующую оболочку и кору поясной извилины мозга, которые функционируют, соединяя большие пространства человеческого мозга. Хотя мысль о том, что двигательная кора активизируется при чтении, может показаться чем-то вроде образного скачка, она ближе к буквальному, кортикальному прыжку. Восстановите мимолетный образ, вызванный в последнем письме, с образом Анны Карениной, прыгающей по рельсам. Те из вас, кто читал этот отрывок в романе Толстого, тоже прыгнули. По всей вероятности, те же самые нейроны, которые вы задействуете, когда двигаете ногами и туловищем, также активизировались, когда вы прочитали, что Анна прыгнула под поезд. Очень многие отделы вашего мозга были активированы, как в сопереживании ее висцеральному отчаянию, так и в некоторых зеркальных нейронах, двигательно реализующих это отчаяние. В одной из наиболее интригующих статей этого исследования, озаглавленной «ваш мозг на Джейн Остин», исследователь литературы XVIII века Натали Филлипс объединилась со стэнфордскими нейробиологами, чтобы изучить, что происходит, когда мы читаем художественную литературу по-разному: с «пристальным вниманием» и без него. (Самое время вспомнить о двух отрывках Коллинза). Филлипс и ее коллеги обнаружили, что, когда мы читаем художественное произведение «пристально», мы активируем области мозга, которые соответствуют тому, что персонажи чувствуют и делают. Исследователи были искренне удивлены, что, попросив одних аспирантов читать литературу внимательно и тщательно, и других читать просто для развлечения, они обнаружили, что у разных групп активируются различные области мозга, включая и те, от которых зависит двигательные функции. В соответствующей работе нейробиологи из Университета Эмори и Йоркского университета показали, как сети в областях соматосенсорной системы, осуществляющие контроль и пространственного положения частей тела между собой, и ответственных за прикосновение, активируются, когда мы читаем метафоры о текстуре, а также как активируются моторные нейроны, когда мы читаем о движении. Таким образом, когда мы читаем о шелковой юбке Эммы Бовари, активизируются наши области осязания, а когда мы читаем об Эмме, которая, спотыкаясь, выбегает из кареты, чтобы броситься в погоню за Леоном, ее молодым, непостоянным любовником, активизируются области, ответственные за движение в нашей двигательной коре, и, более чем вероятно, во многих связанных с эмоциональной сферой областях тоже. Эти исследования являются началом все возрастающей работы над местом эмпатии и перспективного подхода в нейробиологии литературы.

Ученый-когнитивист Кит Оутли, изучающий психологию художественной литературы, продемонстрировал прочную связь между чтением художественной литературы и вовлеченностью когнитивных процессов, которые, как известно, лежат в основе как эмпатии, так и теории сознания.

Оутли и его коллега по Йоркскому университету Раймонд Мар предполагают, что процесс принятия чужого сознания при чтении художественной литературы и характер содержания таких книг, в которых большие эмоции и жизненные конфликты регулярно разыгрываются, не только способствуют нашей эмпатии, но и представляют собой то, что социолог назвал нашей моральной лабораторией. В этом смысле, когда мы читаем художественную литературу, мозг активно имитирует сознание другого человека, в том числе и тех, кого мы иначе никогда бы и представить себе не могли. Это позволяет нам на несколько мгновений примерить на себя то, что на самом деле означает быть другим человеком, со всеми похожими, а иногда и совершенно разными эмоциями и той внутренней борьбой, которые управляют жизнью других людей. Схема чтения разрабатывается с помощью моделей, таких же, как и наша повседневная жизнь, таких же, как и жизнь тех, кто будет вести за собой других.

Писатель Джейн Смайли беспокоится, что именно этому измерению в художественной литературе больше всего угрожает наша культура: «…я думаю, что простая технология не убьет роман. Но романы можно будет отодвинуть на второй план, и когда это произойдет, наше общество будет ожесточенно и огрублено людьми, которые не имеют никакого способа понять нас или друг друга». Это леденящее душу напоминание, как важно чтение для людей, если мы хотим сформировать еще более осознанное, демократическое общество для всех. Таким образом, эмпатия включает в себя и знание, и чувство. Она включает в себя отказ от прошлых предположений и углубление нашего интеллектуального понимания другого человека, другой религии, другой культуры и эпохи. В этот момент нашей коллективной истории способность к сострадательному знанию других может быть нашим лучшим противоядием от «культуры безразличия», которую описывали духовные лидеры, такие как Далай-Лама, епископ Десмонд Туту и папа Франциск. Это также может быть нашим лучшим мостиком к другим, с которыми мы должны работать вместе, чтобы создать более безопасный мир для всех его обитателей.

В совершенно особом когнитивном пространстве внутри цепи «чтение – мозг», гордость и предубеждение могут постепенно раствориться через сострадательное понимание чужого ума. Эта новая работа по эмпатии в читающем мозге иллюстрирует физиологически, когнитивно, политически и культурно, насколько на самом деле важно, чтобы чувства и мысли были связаны в цепи чтения у каждого человека. Качество нашей мысли зависит от базовых знаний и чувств, которые каждый из нас проявляет.

Кто есть каждый из нас, если не комбинатор опыта, информации, книг, которые мы читали… Каждая жизнь – это энциклопедия, библиотека.