Мечта о «Тройке». Как самый необычный инвестбанк России стал национальным чемпионом - Дмитрий Лисицин Страница 12

В 1999 году Даниэлю Вольфу было уже не до шуток. Временами он не мог себе позволить больше трех часов сна в сутки. Рынок представлял собой особую смесь последствий финансового опустошения и бурного восстановительного роста, волну которого предстояло оседлать. Работы было так много, что личная жизнь для Даниэля сделалась роскошью. С трудом выкраивая время для похода с супругой в Большой концертный зал консерватории, Вольф не мог до конца расслабиться. С последними звуками музыки он уже спешил обратно в офис в Романов переулок. Постоянное напряжение утомляло, но одновременно и сплачивало сотрудников.

Даниэль Вольф: «Мы все время говорили про дух “Тройки”, про то, как его можно сохранить при таком росте. В кризис всем пришлось срезать зарплаты, но трейдеров не трогали – для них фактор денежной мотивации был ключевым. И однажды приходит ко мне трейдер и говорит: “Дэн, “Тройка” мне дала все – опыт, карьеру, деньги. Я знаю, что вы делаете все, что можете. Я хочу помочь “Тройке” – снижайте мою зарплату, как и остальным!” Я отвечаю: “Ну, зарплата – это же только часть компенсации. Бонусов в этом году не будет, так что можно считать, что мы тебе ее уже снизили”. “Нет, – говорит, – снижайте мне зарплату, иначе я уволюсь, потому что я хочу, чтобы “Тройка” жила”. Мне было очень приятно такое услышать, но я отвечал: “Пожалуйста, не увольняйтесь и не просите снизить вашу зарплату. Идите работайте, а у меня много других важных вопросов”. До сих пор я храню эти воспоминания. Это удивительно, когда в инвестиционном банке человек приходит и просит снизить ему зарплату! Приятные люди, отличная команда, теплые отношения – вот что такое “Тройка”!»

«Тройка» достойно пережила кризис, который в конечном счете оздоровил экономику и упрочил ее позиции как маркетмейкера. Не исключено, однако, что события могли принять для компании совершенно другой оборот, не окажись в ее команде таких людей, как Андрей Мовчан. Энергичная деятельность этого человека в кризис приносила деньги, он помог смягчить удар, вспоминают его бывшие коллеги по «Тройке». Так, Вольф считает роль Мовчана в восстановлении сил исключительно высокой.

Даниэль Вольф: «Он умел выстраивать отношения с большими российскими компаниями, как финансовыми, так и нефинансовыми, которые были заложниками рублевой девальвации. Их балансы были нереальны, иногда это были смертельные банкроты. И новый бизнес Мовчана, которого в “Тройке” никогда прежде не было, помогал людям абсолютно легально, но с помощью сложных схем перестраивать балансы и вытаскивать все, что оставалось “живым”. И мы на этом зарабатывали на протяжении долгого времени. Это было не характерно для “Тройки” – какой-то непонятный, непрозрачный бизнес. Но Андрей мне показал, как это работает, и я согласился на этот риск».

С риском согласился и Рубен, хотя при всяком случае подчеркивал, что такой бизнес «не является классическим» для «Тройки». В него не нужно углубляться, слишком увлекаться им, подменять им традиционный сервис «Тройки», невзирая на очевидную доходность креативной работы по финансовой реструктуризации клиентов, покореженных кризисом (сам Мовчан предпочитал называть свои услуги финансовым инжинирингом).

Рубен не мог не признать, что Мовчан «на этапе кризиса был очень нужен и важен» компании, но в мирное время он не особенно держался за талантливого сотрудника. Видеть Андрея партнером он не хотел, считая его неподходящим игроком для команды. В результате Мовчан на пару лет уехал учиться в Чикаго, а по возвращении перешел работать в «Ренессанс Капитал».

Рубен Варданян: «Про меня говорят, что я очень мягкий. На самом деле я просто даю шансы. А кому-то не даю. Например, я не дал шанса Андрею Мовчану, хотя он был очень ярким менеджером, но с раздутым эго, некомандным».

Андрей Мовчан: «Я ему всегда казался человеком жестким, работающим только за деньги и ради денег. Я просто всегда настаивал, что без прибыли не может быть хорошей компании, а Рубен – что без хорошей компании не нужна прибыль. Я ему всегда казался таким стервятником беспринципным и жестким, работающим только за деньги. Но дело не столько в деньгах, сколько в отношениях, разной оценке разных людей. Хотя по-человечески мне с Рубеном было очень комфортно, да и не только с ним. “Тройка” – это феноменальная история о том, как можно зарабатывать деньги и получать огромное удовольствие от работы: от людей, от офиса, от того, что в нем происходит. “Тройка” – компания энтузиастов. Но при этом, конечно, “Тройка” много недозаработала, ко многому опоздала, многим менеджерам компания давала больше, чем они ей. Локальный пример социализма с человеческим лицом в буквальном смысле этого слова. Компания всегда была очень социалистична, и это даже иногда ее спасало – например, когда она не успела за рынком РЕПО в 1998-м».

Весной 2001 года, пускай и косвенно, этот человечный стиль «Тройки» проявился в управлении «Росгосстрахом», безнадежным, терявшим рынок динозавром советского страхования с 2200 филиалами по всей стране. Поучаствовать в приватизации Варданяну предложил Данил Хачатуров.

Выставленный на продажу пакет госкомпании стоил недорого. Варданян заинтересовался предложением и быстро собрал консорциум инвесторов. В конце 2001 года этот пул, от имени которого действовала «Тройка», приобрел в общей сложности 49 % страховщика. Через некоторое время пакет «Росгосстраха» был увеличен до 75 % минус одна акция.

Хачатуров, будущий миллиардер, уже тогда был успешным инвестором – правда, инвестировал первый вице-президент «Славнефти» не в страховой, а в сырьевой бизнес. Впоследствии Хачатуров стал основным владельцем и президентом группы «Росгосстрах», но первые годы руководил компанией вместе с Рубеном (на его кандидатуре на посту гендиректора настоял исконный акционер страховщика – Правительство России). Варданяну также помогали люди из «Тройки» – в частности, Гор Нахапетян, который, по собственным словам, взялся курировать в страховой компании сразу несколько направлений: HR, PR, маркетинг и безопасность.

Гор Нахапетян: «Первый день в “Росгосстрахе” был особенно памятным. Мы рассказали все, что планировали, начался ужин с участием глав региональных отделений. Слово взял председатель питерского отделения “Росгосстраха”: “Вы так много говорили, и я вспомнил анекдот. Абрам прибегает к раввину: “Ребе, куры умирают, скот умирает!” Раввин подумал и говорит: “Пойди и на двери хлева нарисуй круг”. Абрам так и сделал. Подождал. На следующий день опять пошел к раввину: животные продолжили умирать. Тот посоветовал в круг вписать треугольник. Никакой позитивной динамики. На следующий день раввин посоветовал: “А теперь возьми всю эту фигуру в квадрат”. Абрам сделал все, как сказал раввин. Прибегает: “Всё, ребе, все умерли!” А раввин отвечает: “Жаль, у меня еще столько идей в голове”. Сидит восемьдесят человек. Компании семьдесят лет, у нее свои традиции, своя культура, а тут пришли варяги, о каких-то планах рассказывают. Мы – враги. И тут Рубен рассказывает другой анекдот: “Абрам каждый день молится у Стены Плача, чтобы Господь ему дал выиграть в лотерею. Молится, молится, уже головой пробил пол, уже все родственники его пришли молиться вместе с ним. Вдруг разверзаются небеса, и Господь говорит жене Абрама: “Да, я дам ему выиграть в лотерею, только скажи, чтобы он хотя бы купил лотерейный билет!” Все сразу поняли нашу позицию: “Хватит молиться, пора действовать!”».