Книга Атлантиды - Святослав Романов Страница 12

Обрамлением для истории, поведанной Суллой, служит миф, который связан с греческими представлениями о поколениях богов. Некогда против Кроноса, древнейшего владыки мироздания, выступил его сын Зевс и при помощи хитрости овладел престолом главы богов и людей. При этом он погрузил своего отца в сон: Зевс владеет престолом, лишь пока спит Кронос. Сообщение о местопребывании Кроноса — таинственном острове Огигия (букв. «Древний») — заслуживает особого внимания.

«… Я лишь актер, исполняющий пьесу, и прежде всего я скажу, что автор [43] начал ее со стиха Гомера:

на расстоянии пяти дней от Британии, если ты поплывешь на запад, и три других острова, удаленных на равное расстояние от нее и друг от друга, лежат по направлению точки летнего захода солнца. На одном из них, согласно рассказу, поведанному ее обитателями, Зевс держит в заключении Кроноса, и древний Бриарей [45] несет стражу и охраняет эти острова, и то море, что они называют Кроновой пучиной, было помещено за ними. Великая суша, которая охватывает океан, хотя и лежит неподалеку от остальных островов, находится на расстоянии примерно пяти тысяч стадий от Огигии, [46] путь к которой может быть совершен только на веслах, ибо пучина позволяет лишь медленное плавание по причине множества истечений рек. Эти истечения приносят большое количество ила и образуют густую взвесь, создавая таким образом плотность и землистость моря, которое кажется застывшим. На побережье большой суши греки обитают вокруг залива, размером не меньшего, чем Меотида, устье которого расположено на той же параллели, что и устье Каспия. Эти люди считают себя и именуются людьми суши, обитатели же островов — людьми островов, поскольку море охватывает их со всех сторон. И они верят, что с людьми Кроноса здесь смешались в недавние времена те, кто прибыл в свите Геракла и был покинут им, и что они позднее, так сказать, вновь возгорелись сильным, высшим пламенем от эллинской искры, которая была уже затушена и побеждена языком, законами и нравами варваров. Поэтому Геракл [здесь (на суше)] почитается в первую очередь, Кронос же — во вторую. Ныне, когда раз в тридцать лет звезда Кроноса, которую мы зовем «Явленной», [47] или же, как сказал автор нашей пьесы, «Ночным Стражем», входит в знак Тельца, они, потратив немалое время на приготовления к жертвоприношению и к плаванию, выбирают по жребию и отправляют посланников на соответственном числе кораблей, помещая на суда большое число слуг и необходимой пищи для людей, которые собираются пересечь столь протяженное море на веслах и прожить столь длительное время в чужой земле. Тотчас, когда они отправляются в море, некоторые из путешественников претерпевают различные испытания, каждый свои. Те, кто выдерживает их, попадают прежде всего на лежащие первыми острова, которые населены греками, и видят Солнце, заходящее за горизонт менее чем на час в течение тридцати дней, и такова здесь ночь, хотя во время ее становится лишь слегка темнее и рассвет виден уже с закатной стороны. Там они остаются в течение девяноста дней, причем к ним относятся с уважением и дружелюбием как к святым людям, и так и называют. После этого ветра приносят их к желанной цели.

Никто не живет , кроме новоприбывших и тех, кто оказался здесь перед ними, ибо в то время как тем, кто служил богу до истечения срока в тридцать лет, позволено отплыть домой, большинство из обычно решают поселиться в этом месте, некоторые — без особой охоты, большая же часть потому, что без всякого усилия и труда они имеют в изобилии все, необходимое для жизни, — в то время, пока они заняты жертвоприношениями и священными празднованиями или различного рода рассуждениями и философией, ибо природа этого острова чудесна благодаря мягкости овевающего его воздуха. Некоторым, когда им приходит пора плыть отсюда, божественное начало даже мешает, представая перед ними, как перед близкими друзьями и знакомыми, не только во снах или в предзнаменованиях, но являясь также как некие видения и голоса. Ибо сам Кронос погружен в сон, будучи заключен в глубочайшей пещере в скале, которая светится как золото, — в сон, который выдумал Зевс, чтобы сковать им Кроноса, — и птицы, порхающие вокруг вершины скалы, приносят ему амбросию, и весь этот остров насыщается ароматом, доносящимся от скалы как от источника. И те демоны, о которых шла речь выше, заботятся о Кроносе и служат ему, так как они были его спутниками в то время, когда он правил над богами и людьми. Многое они предсказывают сами, ибо являются оракулами; но величайшие пророчества, касающиеся важнейших предметов, они доносят до людей и сообщают им как сны Кроноса. Ведь все, что Зевс предполагает совершить, [48] Кронос видит в своих снах, и титанические страсти и порывы его души делают его состояние напряженным, в то время как сон возвращает ему спокойствие и рождает царственное и божественное начало, которое само по себе чисто и целостно. Чужестранец был переправлен туда, как он говорил, и, пока служил богу, на досуге изучил астрологию, в которой добился столь многого, сколь можно добиться в занятиях геометрией и в других сферах философии для того, кто является натурфилософом. Поскольку он сильно желал и стремился увидеть Большой Остров (ибо так, как кажется, называют они нашу ойкумену), когда закончились тридцать лет, новые люди прибыли на смену из их родины, он попрощался со своими друзьями и отплыл, захватив с собой немного вещей, зато везя большую сумму в золотых слитках. Чтобы тщательно и в деталях рассказать обо всем, пережитом им, и обо всех людях, которых он встретил, о найденных им священных книгах, посвящающих во всевозможные тайны, не хватит одного дня. Но выслушаем же то, что относится к сегодняшнему нашему обсуждению. Он провел много времени в Карфагене, раз уж Кронос получал столь высокое почтение в этой стране, [49] и открыл некие священные пергаменты, которые были тайно укрыты в безопасном месте, когда старый город разрушили, [50] и долгое время лежали в земле незамеченными. Из видимых богов [51] особенно нужно почитать Луну, и он увещевал меня к этому, ссылаясь на то, что она является владычицей жизни и смерти, находясь на границе с лугами Аида…» [52]