Как отучить ребенка кусаться и драться - Елена Любимова Страница 13

Если это так, жестокому обращению ребенка с ними удивляться не стоит: дети не злы сами по себе, однако они способны испытывать это чувство, в зависимости от обстоятельств. При этом контролировать свою агрессию они совершенно не умеют, а мы сами подсказываем им своим примером, куда можно направить каждый новый необузданный всплеск… Если мы фактически указали ребенку на домашнее животное, он отчетливо уловит нечто схожее в нашем обращении с этим животным и непосредственно с ним, в частности, обилие запретов и то, что его, ребенка, мы ставим на одну ступень выше по сравнению с котом. Так что он быстро поймет, что вымещать свои эмоции на полосатом Ваське можно сколько угодно, ведь Ваське запрещено «давать сдачи»!..

Точно так же обычно происходит и при его выборе «жертвы» среди взрослых. Статистика по таким видам агрессии отчетливо фиксирует разницу – на мам и бабушек дети нападают втрое (!) чаще, чем на отцов и дедушек. Причем семейные психологи, непосредственно наблюдающие семьи того или иного типа, утверждают в один голос, что даже там, где ребенок «измывается» над отцом, ситуация объясняется нетипичной структурой – тем, что как раз в этих семьях главой является мать. Есть над чем задуматься, не так ли?

Общая картина по данному вопросу такова, что лидер семьи обычно является «любимчиком» ребенка – малыш интуитивно боится атаковать его, поскольку знает, что реакция последует незамедлительно. Но среди его «жертв» редко оказываются наиболее зависимые домочадцы – напротив, в «жертвы» он обычно выбирает «любимчика» лидера, главы семьи. А, как мы понимаем, тот, кто находится в этом привилегированном положении, просто не может чувствовать себя «последним человеком» или животным в семье, так как авторитет лидера распространяется на него напрямую.

Из-за этих странностей родители часто принимают поведение ребенка за ревность, и, нужно сказать, не всегда это мнение так уж далеко от истины. Понятно, что малыш стремится завоевать любовь самого строгого и инициативного из родителей просто потому, что у того на ребенка оказывается меньше всего времени, он уделяет ему меньше всего внимания.

Как видим, эти мотивы (желание внимания, а также занять место поближе к главе семьи – стать всеобщим любимцем) действительно взаимосвязаны. Плюс, учтем, что агрессия малыша по отношению к кому-то из окружения лидера растет прямо пропорционально игнорированию и числу запретов с его стороны. Другими словами, чем чаще глава семьи прибегает к императивному наклонению вместо уговоров и ласк, чем заметнее он игнорирует ежедневные потребности ребенка, передавая обязанность их удовлетворения кому-то другому, тем агрессивнее будет вести себя распоясавшееся чадо.

Наконец, четвертый нюанс таких ситуаций (ребенок добивается признания и внимания преимущественно одного из домочадцев) заключается в плохом поведении исключительно на людях. Причем любопытно, что «плохим мальчиком/девочкой» ребенок бывает в обществе именно главы семьи – того, кого в домашних условиях он демонстративно слушается, как «шелковый». Этот феномен объясняется просто.

Во-первых, ребенку уже давно ясно общее направление, над которым так упорно работает глава семьи, – сделать свою семью образцовой в глазах окружающих.

Во-вторых же, именно ради этого «образца» лидер вынужден жертвовать временем, проводимым с малышом. Да, равно как и с другими домочадцами, но сложности сравнений такого рода ребенку уже недоступны для понимания.

В-третьих же, шалуну уже совершенно очевидно, что обилие окружающих делает строгого родителя относительно безопасным. Ведь при свидетелях он наверняка не скажет и не предпримет даже половины того, что, несомненно, сделал бы, не будь здесь столько посторонних глаз!

И практика оправдывает расчет забияки полностью, так как занятый, как обычно, своими мыслями и целью посещения общественного места, глава семьи наверняка попытается погасить вспышку агрессии чада поскорее. Так, с целью не навредить имиджу образцовой семьи и потому, что ему, как всегда, не до мелочей, он либо быстро «задобрит» разбушевавшегося сорванца подарком, либо прибегнет к прямой угрозе – например: «Не прекратишь сейчас же, неделю не выйдешь из дома!» А еще чаще эти два метода сочетаются («Бери шоколадку и ешь молча, иначе дома я тебе устрою!»), поскольку глава семьи обычно тоже хороший психолог и знает, когда нужно озвучить кому бы то ни было имеющиеся варианты на выбор…

Проблема здесь в том, что наш условный глава семьи – психолог хороший, но взрослый, а не детский. А потому он не замечает, что при таком развитии ситуации он сам дал мыслящему проще малышу сразу несколько поводов непременно повторить выходку на следующей прогулке. Во-первых, ребенок получил желаемый или эквивалентный подарок – образно говоря, устроил скандал из-за конфеты, но получил в итоге игрушку или мороженое. Во-вторых, его даже не наказали за то, за что он обязательно получил бы «свое» дома. Да, теоретически наказание было отложено до возвращения домой, и лидеру этой угрозы кажется достаточно, поскольку он – взрослый человек. Но если мы попробуем вообразить себя детьми, мы поймем, что для них пара часов – это очень долго. Дети не умеют мыслить на далекую перспективу – их развивающегося мышления пока хватает лишь на каждый конкретный случай, плюс-минус полчаса… Разве ранее мы никогда не замечали, как отходчивы наши и чужие чада, как быстро они забывают и радости, и обиды?.. Так вот, с такой же скоростью малыш забудет и сцену, которую он сам устроил. А в итоге он, скорее всего, не будет наказан даже дома, поскольку за эту пару часов «остыл» и родитель. К тому же дома его ждет новая куча забот, и до той ли сцены ему теперь… К тому же, если он даже возьмется читать нотации, ставить малыша в угол постфактум, ребенок просто не поймет, за что его наказывают (для него этот эпизод – дело безнадежно прошлое), и лишь обидится вдвойне.

Как видим, стандартный наш подход к таким ситуациям просто не сработает, поскольку мы рассуждаем как взрослые и применяем тактику, эффективную для взрослых. Но ребенка мы на ней лишь обучим злопамятности, склонности вымещать обиду на тех, кто слабее (причем с указанием, кто именно в семье слабее его), полной неспособности отличить, за что можно и нужно наказывать, а за что – нет. Ведь, как мы помним, в момент самой острой ситуации он получил вознаграждение, а наказали его, когда он вел себя уже сносно или хорошо… Нашу тактику явно пора переменить с учетом детской психологии:

●Обычно любви и внимания родителей дети добиваются не просто потому, что так должно быть, а в ответ на их собственное безграничное обожание. У детей в этом смысле нет выбора. Относиться к личности и поведению родителей критически мы обучаемся лишь годам к 15–17, и даже эта вероятная критика не отменяет нашего отношения к ним, как к самым родным и близким людям на свете. А неспособные к сложному критическому мышлению малыши просто любят папу и маму – безо всяких оговорок, безо всяких рассуждений. Потому их требование «Обрати внимание, какой я у тебя хороший!» им кажется закономерным – им важно быть уверенными, что родители тоже очень их любят. Это нужно учитывать – то, что все действия малыша, включая самые агрессивные, направлены на доказательство, какой он «самый-самый» у мамы и папы. Если мы используем эту основу его порыва эффективно, мы наверняка добьемся успехов быстрых и однозначных. А для этого нам необходимо показать малышу, что любовь выражают вовсе не укусами и побоями, а хорошими делами, объятиями, поцелуями в щечку.