99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее - Алина Никонова Страница 13

Тем не менее согласно базе данных, составленной музеем и общественным центром «Мир, прогресс, права человека» имени А. Д. Сахарова, в годы сталинских репрессий пострадали 586 художников и искусствоведов. Может быть, это не так много, если считать в масштабах многомиллионной страны, но ведь у нас в принципе было мало квалифицированных специалистов в области истории и теории искусства, а счет талантливых художников вообще всегда шел на единицы.

Несколько раз был арестован знаменитый Казимир Малевич. Впервые это случилось в 1927 году сразу по возвращении его из первой и единственной зарубежной поездки. Малевича неожиданно вызвали в Москву из Берлина, где он участвовал в проведении своей выставки, хотя предполагалось, что дальше он отправится в Париж. Художник сразу заподозрил что-то неладное и даже составил завещание. К несчастью, он оказался прав, в России его сразу же арестовали. Дальнейших репрессий, впрочем, не последовало, вскоре Малевича отпустили, но через три года, в 1930 году, он снова был арестован. И опять вскоре был отпущен. Вероятно, эти потрясения сильно сказались на здоровье художника, у него обнаружили рак, и последние пять лет он уже практически никак не участвовал в художественной жизни страны.

Среди жертв сталинского режима, прошедших лагеря, были такие художники, как Василий Шухаев (1887–1973), Михаил Соколов (1885–1947), Михаил Рудаков (1914–1985), Борис Свешников (1927–1998), Лев Кропивницкий (1922–1994), Юло Соостер (1924–1970).

ЗАКЛЮЧЕННЫЕ ГУЛАГА

В 1942 году в лагере города Канска от цинги и пеллагры умер театральный художник Леонид Никитин (1896–1942), ученик А. Лентулова и А. Осмёркина. Причем это был уже не первый его срок. До этого Никитина чуть не расстреляли как «бывшего» в Москве 1918 года, а потом, с 1930 по 1934 год, он был на лесоповале в зоне Беломорканала.

В 1938 году погиб в заключении Александр Древин, известный художник-авангардист, профессор Высшего художественно-технического института, автор серий картин и рисунков, посвященных советскому Уралу. По происхождению он был латыш, его настоящее имя – Александр-Рудольф Древиньш. Видимо, опираясь на этот факт, его арестовали в январе 1938 года по сфабрикованному делу об участии в фашистском заговоре латышских националистов, а чуть более чем через месяц расстреляли. Жена Древина, художница Надежда Удальцова, смогла спасти его картины, выдав их за свои.

В 1938 году был также расстрелян совсем еще молодой художник Владимир Тимирёв (1914–1938). Тимирёв писал вполне традиционные, хотя и довольно неплохие акварели, но его вряд ли можно считать авангардистом. В данном случае, видимо, отчасти свою роль сыграло подмоченное дворянское происхождение. Владимир был сыном морского офицера, который после революции командовал белогвардейским флотом на Дальнем Востоке, а после разгрома Белой гвардии остался в Шанхае. Мать художника Анна также участвовала в белом движении и была постоянной спутницей адмирала Колчака, в которого была влюблена еще с юности.

Владимир еще в ранней молодости пытался наладить контакт с отцом и вел переписку с заграницей. Существует также версия, что он был обвинен по ложному доносу матери его возлюбленной Наташи Кравченко – дочери известного советского художника-графика, который в то время был в фаворе у властей. Тимирёв почему-то не понравился потенциальной теще, и она поспешила принять меры.

Получив свободу, некоторые художники (естественно, те, кто хотя бы отчасти сохранил физическое и психическое здоровье) смогли вернуться в профессию. Василий Шухаев, например, после десяти лет, проведенных в Магадане, в 1947 году обосновался в Тбилиси, где преподавал в Академии художеств.

Но многие художники, которые формально не подвергались репрессиям, не были арестованы, не сидели в тюрьме, не погибли в лагерях, все равно фактически испытали на себе весь гнет сталинской системы. Они оказались не нужны, их картины гибли, и только счастливый случай, оставшиеся друзья или сила характера помогали им выживать или хотя бы не оказаться полностью забытыми. Так было с Павлом Филоновым, умершим от голода во время блокады Ленинграда, так было с Робертом Фальком, Давидом Штеренбергом, Александром Тышлером, которых фактически (за очень редким исключением) не выставляли до 1990-х годов. И если сами эти художники, по крайней мере формально, не пострадали от репрессий, то гонениям зачастую подвергались их ученики.

В любом случае изобразительное искусство, как и литература, при Сталине считалось элементом идеологии и находилось под жестким контролем государства, так же как и его создатели.

А художники совершали уголовные преступления?

Совершали. Что они, не люди, что ли?

Если верить теории, согласно которой преступление – это тоже своего рода способ самовыражения, то художники, особенно талантливые и успешные, совершенно не нуждаются в том, чтобы преступать закон. Но бывает, что обстоятельства и особенности творческой натуры увлекают творца на совершенно несвойственный ему путь не созидания, но насилия и нарушения закона. Впрочем, еще Пушкин размышлял на тему «гения и злодейства», предполагая для творца в качестве единственного понятного преступного мотива зависть к более талантливому или удачливому коллеге по цеху. В жизни все бывает гораздо более прозаично. Впрочем, очень часто истории о преступных наклонностях того или иного мастера – это всего лишь обывательские домыслы, никак не подкрепленные фактами.

Вот несколько таких историй:

Известный мастер итальянского Возрождения фра Филиппо Липпи (ок. 1406–1469) был не только художником, но и монахом. Помимо исполнения великолепных алтарных образов и фресок он, вероятно, вел и некоторые финансовые дела монастыря Сан-Кирико близ Флоренции, куда его назначили на службу. Детали этой истории неизвестны, но в 1455 году выяснилось, что фра Филиппо был замешан в каких-то темных финансовых махинациях, и его осудили за подлог. Лишь благодаря своим высоким покровителям он отделался легким испугом – его просто сместили с должности и перевели в другой монастырь. Липпи стал капелланом в женском монастыре святой Маргариты в Прато. Поскольку фра Филиппо был известным ловеласом, то перевод в женский монастырь вряд ли оказался для него наказанием. Возможно, он воспринял это как неожиданную награду, тем более что в конечном счете похитил из этого монастыря юную монахиню, ставшую впоследствии его женой.

ФРА ФИЛИППО ЛИППИ. МАДОННА С ДВУМЯ АНГЕЛАМИ (МАДОННА ПОД ВУАЛЬЮ). ОКОЛО 1455