Зачем мы говорим - Тревор Кокс Страница 14

Эта потребность во взаимодействии была продемонстрирована в исследовании Патриции Куль из Вашингтонского университета, изучавшей девятимесячных американских младенцев [15]. Часть детей занималась с учителем, живым человеком, а другие смотрели видеозаписи или слушали аудиозаписи того же учителя. Детям читали истории на языке, с которым они не сталкивались раньше – в исследовании Куль использовался китайский. Так было сделано специально, чтобы отличить, что дети услышали и узнали в ходе эксперимента, от того, что они уже знали из опыта за пределами лаборатории. Куль регистрировала, насколько хорошо младенцы помнили фонемы китайского языка спустя месяц после прослушивания историй. Она обнаружила, что младенцы лучше взаимодействовали с находившимся в комнате рассказчиком; ни видео-, ни аудиозаписи не давали такого эффекта. Может быть, робот был бы лучше видео? Возможно, ответ будет положительным, поскольку уже доказано, что роботы являются отличными техническими помощниками в обучении языку. Хей Вон Парк, научный сотрудник Массачусетского технологического института (МТИ), работает с роботом Tega, похожим на игрушку Ферби, глаза которой – это мини-экран смартфона, а внутри – специальные механизмы, позволяющие ему наклоняться и двигаться вверх и вниз, отчего он становится то выше, то ниже. В одном эксперименте детям нужно было рассказать роботу историю. Если Tega реагировал, наклоняясь вперед, кивая и улыбаясь в нужные моменты, как внимательный друг, дети рассказывали более сложные и длинные истории [16].

Сыновья любят поддразнивать нас с женой, что мы не помним важные вехи в их жизни, например первые слова. Мы обычно оправдываемся, что воспитывали близнецов и делали все, чтобы выжить. Хотя первое слово является важной вехой в развитии ребенка, самое главное научение происходит на самом деле значительно раньше. Например, резкое увеличение количества слов, которые в состоянии распознать младенец, потому что они являются комбинациями примерно сорока фонем, необходимых для его родного языка. Первый год жизни – это время поразительного развития языка еще до того, как ребенок начнет произносить слова.

В 2005 году был начат необычный эксперимент: Деб Рой, исследователь из Медиалаборатории Массачусетского технологического института, решил записывать все, что происходило, когда его сын бодрствовал. Он хотел зафиксировать появление языка. В каждом углу дома Роя были размещены камеры и микрофоны, и бо́льшая часть того, что слышал и говорил его сын начиная с девяти месяцев до двух лет, записывалось и транскрибировалось. Это составило 8 миллионов слов [17], начиная с произнесения первого слова «мама» до того, как ребенок стал последовательно использовать сочетания слов. Один очень важный фрагмент замедленной аудиозаписи показывает, как в течение шести месяцев формировалось слово «вода» (water). В годовалом возрасте сын Роя называл воду gaga, но постепенно слово изменялось. Приведенная ниже последовательность регистрирует примерно два слова в неделю:

Gaga guga guga guga guga guga guga gega gugu guga guga guga wawa guga guga gugu wawa gaoo gaou yeya gogo wawa gaga gaga guga guga gaga wawat gugu gaga guga guwat gaga woda water gaga guga guga waki wooki wa chew wakri w doz vu cherk waa wa chew water [18].

К концу эксперимента двухлетний мальчик освоил и начал использовать почти 700 отдельных слов. Поскольку запись велась во всех помещениях дома, у исследователя была возможность детально проанализировать, когда и где появилось каждое слово. Неудивительно, что первыми возникли более простые слова (например, «рыба» появилась раньше «завтрака»), а также слова, которые чаще всего произносили присматривавшие за ребенком люди. Кроме того, быстрее осваивались слова, связанные с определенным местом или конкретным видом деятельности, поэтому «ванна» появилась в лексиконе в 11 месяцев, а «голова» – только в 20.

Кроме того, Рой мог изучить собственный разговор с мальчиком и беседы с ним других людей – этот вопрос интенсивно исследовался другими учеными. «Мамин язык» – это распевный голос, которым пользуются взрослые, чаще мамы, когда разговаривают с малышами, однако выражение «мамин язык» не совсем подходящее, потому что таким голосом пользуются все. Я помню, как сам разговаривал так со своими детьми [13]. Часто мы используем такой же преувеличенно выразительный голос, когда разговариваем с домашними питомцами и (хотя и непонятно почему) с иностранцами. В таком голосе излишне подчеркиваются мелодические линии речи, диапазон частот расширяется, так как используется более высокий тон. Такая подчеркнутая интонация облегчает ребенку понимание эмоциональной составляющей разговора.

В первые три месяца жизни ребенка в «мамином языке» преобладают мелодические оттенки, которые постепенно снижаются в тоне, чтобы успокоить и подбодрить малыша, позднее в нем появляются более сложные рисунки. Высокий тон в конце фразы может использоваться для привлечения внимания, а одобрение и поощрение выражаются скорее сначала восходящей, а затем нисходящей мелодической линией. Наирин Рамирес-Эспарза из Коннектикутского университета записала, как взрослые разговаривают с малышами в возрасте 11–14 месяцев, а затем измерила речевые способности детей, когда им исполнилось два года. Дети родителей, которые использовали «мамин язык», выучили в два с половиной раза больше слов в отличие от детей, родители которых пользовались таким языком редко [19].

В «мамином языке» есть еще кое-что, кроме утрированной интонации. По сравнению с обычной речью в нем меньше законченных фраз, он громче и медленнее, звуки и паузы удлиненные. Слова более простые, они повторяются несколько раз, к ним добавляются «детские» уменьшительные суффиксы, например «лошадка, собачка» и т. п. Маленькому ребенку необходимо овладеть одним из самых важных навыков восприятия – умением разбивать речь на отрезки и определять, где начинаются и заканчиваются слова и слоги. Если воспитатель упрощает, замедляет и подчеркивает ритм своей речи, он помогает ребенку понять, как разбивать поток звуков на короткие сегменты, которые затем будут со всех сторон анализироваться мозгом. «Мамин язык» дополняется особым языком жестов, набором упрощенных, энергичных, повторяющихся и гиперболизированных движений. Такой язык тела часто используется родителями, когда они показывают, как управляться с игрушками, например как собирать пирамидку. Если оба эти языка («мамин» и жестовый) синхронизируются, они могут помочь в освоении речи.

Что происходит, если ребенок не может слышать других людей? Многие годы ведутся жаркие споры о том, имеется ли критический период для овладения языком. Суть вопроса сводится к тому, что если до пубертатного периода ребенок не познакомится с языком, то он навсегда утратит способность им овладеть, и эту проблему не смогут решить никакие интенсивные методы обучения. Одно время считали, что найти решение можно, если исследовать детей-маугли – несчастных созданий, которых лишили возможности овладеть языком. Такой пример – история девочки, известной как Джини (это имя использовалось в описании ее случая). В 1970 году ее освободили из заточения в Лос-Анджелесе [20]. Ей было 13 лет, ее держали взаперти в маленькой комнатке, часто привязанной к стулу, и она практически не слышала речь. Несмотря на интенсивную терапию после спасения, Джини смогла научиться лишь элементарным навыкам общения, у нее полностью отсутствовала способность использовать грамматические правила, чтобы объединять предложения. Однако подобные случаи как примеры, подтверждающие наличие критического периода в овладении речью, в настоящее время ставятся под сомнение: имеются и опровергающие эту точку зрения факты. Лишение Джини возможности пользоваться языком было не единственной ее проблемой: над ней жестоко издевались. Кроме того, возможно, у Джини были проблемы с обучением еще до того, как ее изолировали? Нельзя быть уверенными в том, что невозможность слышать речь стала единственным фактором, который мешал ей говорить [21].