Как научить лошадь летать? Тайная история творчества, изобретений и открытий - Кевин Эштон Страница 14

Это небольшие поправки, но они свидетельствуют в пользу осо­знанного замысла, а не преднамеренного возникновения из глубин сознания. Поэма «Кубла-хан», может, и была придумана во сне, но завершил ее автор путем обычного мыслительного процесса.

Еще одна известная история об «ага!-моменте» произошла в 1865 году, когда немецкий химик Август Кекуле открыл, что бензол имеет циклическую структуру. Спустя 25 лет после этого открытия на выступлении в Немецком химическом обществе Кекуле поведал о том, как это произошло:

Я пытался делать записи в тетради, но работа не шла, а мои мысли были заняты другими делами. Я развернул свое кресло к камину и уснул. Перед глазами вновь замельтешили атомы. В этот раз самые маленькие группы скромно отошли на второй план. В сознании, как это часто бывает в таких случаях, я ясно увидел более крупные структуры разнообразных формаций: длинные ряды, порой расположенные совсем вплотную, переплетающиеся и извивающиеся подобно змеям. Но смотрите! Что это? Одна из змей заглотила собственный хвост и стала крутиться, словно потешаясь надо мной. Будто от удара молнии, я подскочил с постели и провел всю ночь, пытаясь разработать гипотезу.

Роберт Вайсберг отметил, что немецкое слово halbschlaf, которое использует Кекуле, часто переводится как «состояние задумчи­вости». Химик не спал. Он просто глубоко задумался. Его сон часто описывают как видение змеи, заглатывающей свой хвост. Однако Кекуле утверждал, что увидел именно атомы, движение которых лишь напоминало пресмыкающееся. Пытаясь найти образное сравнение, позже привел в пример змею, кусающую свой хвост. Он не видел ее в буквальном смысле. Этот случай — пример того, как визуальное воображение может помочь в решении задачи, а не история о том, как автора во сне настиг «ага!-момент».

Внезапное откровение также якобы случилось и с Эйнштейном, который целый год не мог закончить работу над теорией относительности и в конце концов отправился за помощью к другу. По его словам, в этот день была чудесная погода, и ученый начал беседу так: «Вот уже некоторое время я работаю над одной сложной задачей. Я пришел к тебе, чтобы попытаться сразиться с ней вместе».

Вдвоем они обсудили все детали. Затем внезапно Эйнштейн понял, в чем заключается решение. На следующий день ученый вернулся к другу и не здороваясь сказал: «Спасибо тебе, я справился с задачей».

Стал ли тому причиной внезапный прилив вдохновения? Нет. По словам самого Эйнштейна64, он пришел к решению постепенно. Историй про «ага!-моменты» не так уж много, и все они описывают анекдотические, хрестоматийные случаи, достоверность которых рассыпается при внимательном изучении.

А эти истории подверглись самому тщательному изучению. На протяжении последних десятилетий ХХ века многие психологи полагали, что творческой деятельности всегда предшествует период неосознанного мыслительного процесса, или так называемой инкубации, затем наступает ощущение, что решение задачи найдено, за которым следует «ага!-момент», или «инсайт». Для подтверждения своей гипотезы психологи тех лет провели сотни экспериментов65.

Например, в 1982 году двое исследователей из Колорадского университета 19 дней изучали у 30 испытуемых стадию между «инкубацией» и «инсайтом». Участникам показывали фотографии артистов66 и просили назвать их имена. Только четыре процента ответов были спонтанными, и они всегда давались одними и теми же людьми. Остальные участники использовали обычное мышление и постепенно вспоминали имя актера, начиная, например, с того, что он был известен в 1950-е, снимался в фильме Альфреда Хичкока, где убегал от летящего на него «кукурузника», что фильм назывался «На север через северо-запад», и в конце концов угадывали Кэри Гранта. Какие выводы были сделаны из этого эксперимента? Даже «спонтанные» воспоминания, скорее всего, становились результатом обычного мышления, а не неосознанной обработки информации, посредством которой испытуемый вспоминал имя знаменитости. Другие исследования67 дали похожие результаты.

А что же происходит на стадии «инкубации»? Ученый Роберт Олтон проработал долгие годы в Калифорнийском университете в Беркли, где пытался доказать, что «инкубация» существует. В одном из экспериментов он распределил 160 испытуемых68 на 10 групп и попросил их решить проблему под названием «Задача с фермой» с помощью инсайта. По условиям задачи требовалось разделить здание фермы в форме буквы L на четыре равные по размеру и форме части. Решение было довольно необычным и заключалось в том, чтобы разделить здание на L-формы меньшего размера и по-разному ориентированные. Каждого участника попросили решить задачу индивидуально и предоставили на это 30 минут. Чтобы понять, играет ли в поиске решения какую-то роль перерыв — или «инкубация», — испытуемым давали 15 минут на отдых. Во время перерыва некоторые занимались своими делами, а кому-то задавали новые задачи вроде обратного счета, просили проговаривать процесс обдумывания вслух или приглашали отдохнуть в комнате с удобными стульями, тусклым освещением и приятной музыкой. Каждый вид предложенной деятельности отражал различные гипотезы относительно того, как же работает «инкубация».

Однако все группы показали одинаковые результаты. Участники, думавшие без перерыва, ничуть не отстали от тех, кому дали время на «инкубацию». Испытуемые, у которых была пауза, добились аналогичных успехов, вне зависимости о того, чем занимались в это время. Олтон рассматривал данные эксперимента под разными углами в надежде доказать, что «инкубация» действительно работает, но в итоге был вынужден заключить, что «основным выводом этого исследования стало то, что никаких доказательств существования “инкубации” не было обнаружено даже в тех условиях, при которых ее наличие было бы наиболее вероятно». Он назвал это «неотвратимо отрицательным заключением». Олтон также не смог воссоздать ни одного положительного результата, о которых говорилось в других изысканиях. Он писал, что по данным, полученным в результате независимого эксперимента, «ни один положительный результат опытов, доказывающих существование “инкубации” при решении задач, не подлежит вторичному воспроизведению».

Олтон предположил, что одной из причин отсутствия свидетельств существования «инкубации» стала погрешность самих экспериментов. Кроме того, он добавил, что «еще одним, наиболее радикальным выводом из полученных результатов будет принять их буквально и подвергнуть сомнению существование “инкубации” как феномена, подлежащего объективной демонстрации. То есть “инкубация” может быть чем-то вроде иллюзии, которая приобрела впечатляющие масштабы благодаря отдельным редким, но ярким описаниям случаев, когда человек добивался выдающихся результатов, отвлекшись от процесса решения задачи, и которая затмила множество других случаев, когда этого не произошло».

К его чести, Роберт Олтон не сдался. Он разработал другой эксперимент69, и на этот раз специалистам предлагал задания из их профессиональных областей (например, шахматистам — задачи по их игре) в надежде, что они покажут лучшие результаты, чем студенты без инсайта. Половина участников трудилась без остановки, а половина — с перерывом, во время которого они не должны были размышлять над задачей. И вновь наличие или отсутствие паузы не сыграло никакой роли. Обе группы показали одинаковые успешные результаты. Олтон, приверженный идее об эффекте «инкубации», был вынужден усомниться в своих убеждениях. Отчаяние явно прослеживалось в посвященной этим исследованиям монографии Searching for the Elusive («В поисках неуловимого»). Она заканчивалась так: «Мы просто не смогли найти доказательств существования “инкубации”».