Клан Сопрано - Мэтт Золлер Сайтц Страница 16

Забавно, что Ричард и «тот самый пациент его жены» имеют в этом смысле нечто общее. На визит ФБР Тони отвечает лекцией о великих итало-американцах, не связанных с мафией (например, Антонио Меуччи), обращенной к детям, — то есть он стремится держать детей подальше от дел Семьи.

Однако, если Ричард беспокоится о чести законопослушных итальянцев, а Тони — о своем бизнесе и свободе, персонаж, упомянутый в названии эпизода, расстроен лишь из-за того, что его обошли вниманием. Кристофер напоминает Адриане, что обожает кино, и, судя по всему, решил вступить в ряды мафии не только для того, чтобы быть ближе к дяде, но и для того, чтобы быть похожим на своих любимых киногероев. Он молод, заносчив и настолько глуп, что хочет попасть на полосы газет. В какой-то момент он даже завидует своему мертвому другу Брендану, которого по местному телевидению назвали «солдатом» мафии. Все, чего он хочет в жизни (кроме прекрасной Адрианы), кажется ему очень далеким. Он хочет создать собственную версию «Славных парней», но не может даже без ошибок написать слово «удалось». (Он полагает, что большую часть работы за него выполнит компьютер.)

Даже если у Кристофера и нет признаков клинической депрессии [56], он явно не получает от жизни вне закона того удовольствия, о котором мечтал в детстве. Ближе всего к осуществлению своей мечты Кристофер оказывается в тот момент, когда наставляет пистолет на пекаря, не проявившего перед ним достаточно трепета. Этот момент имеет некоторую двусмысленность: с одной стороны, Кристофер предстает обидчивым и безрассудным, как его любимые кинобандиты, с другой — он ранит пекаря в ступню точно так же, как герой Джо Пеши ранит героя Империоли в «Славных парнях».

Единственный контраргумент, который не упоминают ни Мелфи, ни создатели шоу, — это то, что Голливуд не настроен против итало-американцев, он стремится лишь к тому, чтобы вызвать у зрителя эмоции. Скорее всего, в кино и сериалах ирландско-американских гангстеров, а также мексиканских, центрально- и южноамериканских наркобаронов гораздо больше, чем в жизни. Однако это продается: образ грубого и крутого гангстера, который берет от жизни все, что хочет, контрастирует с образом «уважаемого» большинства, которому все время приходится быть законопослушным и разумным. И дело не только в том, что публика находит истории о преступлениях интереснее, чем пересказ «обычной» жизни [57] (по крайней мере в искусстве), но также и в том, что члены некоторых стереотипизированных этнических групп чувствуют себя уверенней, когда этот стереотип внушает страх и завораживает. Несмотря на всю негативную репутацию, интереснее казаться опасным, чем скучным.

Полезно сравнить страх Ричарда перед отождествлением его народа с такими, как Тони Сопрано, с тем, как Сэм Райс — еврей-терапевт Джейсона (Сэм Коппола, не имеющий никакого отношения к известной киносемье) — хвастается своим родством с водителем гангстера по имени Луис «Лепке» Бухальтер [58]. «Это были крутые евреи», — мечтательно произносит Райс. Если типичный образ итало-американца — это гангстер с сигарой, то евреев обычно представляют как смешных умников, стэндап-комиков или тех, кого играют стэндап-комики. Для Ричарда итальянские гангстеры — пятно на репутации его народа; если бы он увидел, что итало-американский актер играет роль образованного белого воротничка вроде самого Ричарда, это точно сделало бы его день. Однако существование еврейских гангстеров восхищает Райса, потому что доказывает, что не все представители его нации — невротичные нытики. Трава на соседской лужайке всегда зеленее.

Сценаристы — Джейсон Кэхилл, Робин Грин и Митчел Берджесс

Режиссер — Энди Уолк

Известное зло

«Я никому не причинял вреда». — Тони

Ключевая сцена этой серии происходит на поле для гольфа, где дядя Джуниор и Тони оба говорят то, что им не стоило бы говорить, а Джуниор начинает обдумывать покушение на своего племянника. Мысль об убийстве в нем зарождает Ливия, которая жалуется на своего «сына, пациента психушки».

Однако другая сюжетная линия эпизода впечатляет еще больше: преступление Дона Хаузера (Кевин О’Рурк), тренера Медоу по футболу, который тайно переспал с Элли (Кара Джеделл), играющей с Медоу в одной команде. Эта история демонстрирует, какой заботливой и справедливой Медоу может быть, когда кто-то из ее близких оказывается в беде. Кроме того, важную роль здесь играет и Арти Букко, чья эмоциональная реакция на скандал служит барометром зрительской реакции на «Клан Сопрано», шоу, которое честно предупреждает о последствиях жестокости, которую мы так жаждем увидеть на экране.

Спор Тони и Арти о преступлении тренера отражает столь разное отношение давних друзей к нарушению закона. Истории о друзьях детства, один из которых становится копом или священником, а другой — бандитом, стали основой классических гангстерских фильмов, вроде «Ангелов с грязными лицами», или современных триллеров, таких как «Бегущий индеец». «Клан Сопрано» вполне мог провернуть то же самое с Арти. Однако сериал выбирает необычный ракурс. Арти живет достаточно близко к миру Тони, чтобы понимать, каков он на вкус, но не является его частью; у него есть Шармейн, которая всегда готова перетянуть его на светлую сторону в моменты особенного искушения [59].