Великий Китайский Файрвол - Джеймс Гриффитс Страница 18

Особенно внимание цензоров и служб безопасности привлекают призывы к коллективным действиям или проявлениям солидарности. Именно здесь проходит невидимая черта в китайском интернете. Согласно авторитетной работе исследователей из Гарварда, цель системы контроля интернета в Китае заключается не в том, чтобы просто удалять или блокировать определенный контент, а в том, чтобы обрубать социальные связи при любом признаке спонтанного объединения пользователей или подозрении на него, тем самым сокращая потенциал коллективного действия141. По некоторым данным, одно приложение для обмена короткими смешными роликами заблокировали вовсе не из-за того, что контент представлял какую-то опасность, а из-за того, что между пользователями возникли тесные связи: они организовывали собрания и в реальной жизни при встрече обменивались кодовыми приветствиями, например особым образом мигали фарами142. Чувство солидарности между пользователями приложения развилось едва ли не до признания общей идентичности, как у фанатов спортивных команд. Даже это для цензоров было слишком. Чтобы спровоцировать их на решительные меры, необязательно даже организовываться для коллективных действий, одного намека может быть достаточно. Так, в 2010 году арестовали и приговорили к трем годам тюрьмы Чэн Цзяньпин, правозащитницу из восточнокитайской провинции Цзянсу. После того как на Всемирной выставке в Шанхае прошли демонстрации, она опубликовала саркастический твит всего из трех слов: «Вперед, сердитая молодежь!»143

В такой избирательности системы есть свой извращенный смысл. Коммунистическая партия Китая – это как-никак революционное движение, а ее руководство воспитано на постулатах Маркса и Мао, пусть они и редко применяются на практике. Партийные боссы лучше многих других представляют себе, что такое солидарность и что им грозит, если люди начнут объединяться без тотального контроля партии. Именно поэтому цензуре могут подвергнуться, например, призывы к акциям в поддержку политики властей, а посты, в которых чиновников на чем свет ругают за загрязнение атмосферы и обвиняют в коррупции, – нет.

Над верхушкой КПК угрожающе нависает призрак СССР: разделить судьбу коллег они явно не хотят. Хотя иностранные эксперты постоянно выдвигают все новые кандидатуры на роль китайского Горбачева, перестройка – неприличное слово в китайских политических кругах, а Михаила Сергеевича там считают мерзавцем, какого свет не видывал144. Это обусловлено отнюдь не идеологическими причинами. Ошибка Горбачева была не в том, что он отошел от социализма, – все-таки он отчасти вдохновлялся китайской же политикой реформ и открытости,145 – а в том, что он утратил власть. Горбачев разрешил самоорганизацию и внепартийную агитацию, смотрел сквозь пальцы на рост националистических настроений в советских республиках и позволил появиться на политической сцене новым лидерам, таким как Борис Ельцин. В итоге общественное недовольство и жажда перемен, которые ранее сдерживались советским партийным аппаратом или сурово преследовались, выплеснулись наружу и Горбачев уже не мог этого остановить.

Когда частное мнение переходит границы допустимой критики и превращается в призыв к действию, система реагирует быстро и жестко. Из главного управления цензуры в Пекине спускаются инструкции в региональные отделения, а также в ведущие интернет-компании и редакции полунезависимых СМИ. Это могут быть как указания не раскручивать определенные сюжеты, так и приказы о введении политики нулевой терпимости и немедленном удалении. Отдельным частным лицам, например звездам микроблогов и других социальных медиа, также могут поступать предупреждения, чтобы они не освещали определенные темы или, наоборот, поддержали позицию правительства перед своей многомиллионной аудиторией146.

Система цензуры, в частности в социальных сетях, во многом автоматизирована, но важные вопросы решаются в ручном режиме. Армия в несколько тысяч цензоров выискивает вредоносный контент на имиджбордах, в блогах и соцсетях. От них требуют, чтобы опасные материалы удалялись буквально за секунды. Когда внутренние цензоры крупнейшей китайской соцсети Sina Weibo не сразу удалили посты с обсуждением попавшей под запрет колонки редактора в новогоднем выпуске одной либеральной газеты, их кураторов вызвали на ковер, отчитали и предупредили о том, как важно следить за тем, чтобы в интернете все было цивилизованно147.

Как правило, цензоры сообщают свои указания по телефону, и выполнять их нужно немедленно. В таком способе передачи есть риски, например как в случае с Ши Тао. Проинструктировать нужно огромное количество людей и организаций, поэтому утечки неизбежны. Вот уже более десяти лет слитая таким образом информация попадает в издание China Digital Times, которое в 2003 году создал в Нью-Йорке Сяо Цян.

Как и у многих других представителей его поколения, на радикальные взгляды Сяо повлияли события на площади Тяньаньмэнь. В то время он учился в Огайо и вместе с другими иностранными студентами с ужасом наблюдал за развитием событий. На фотографиях и в телерепортажах он видел, как военные избивают студентов на улицах его родного города148.

Желая как-то выразить солидарность с движением Тяньаньмэнь, Сяо несколько недель расспрашивал очевидцев событий, когда ненадолго вернулся в Китай. Потом он бросил аспирантуру, где собирался защищаться по физике, переехал в Нью-Йорк и вступил в организацию Human Rights in China («Права человека в Китае»)149. Пробыв почти десять лет у руля этой организации, в 2001 году Czj получил стипендию Макартура150 и два года спустя потратил часть полученных денег на запуск China Digital Times. Поначалу редакция издания располагалась прямо в его доме в Беркли в штате Калифорния.

От обширной сети контактов и информантов в Китае China Digital Times получает информацию об инструкциях, которые поступают в средства массовой информации от различных государственных органов. Тексты этих директив публикуются на сайте за подписью «Министерство правды». Архивы сайта – это бездонный кладезь ценнейшей информации о мотивах тех или иных действий системы цензуры, в результате анализа ясно вырисовываются два приоритетных направления: предотвращение коллективных действий и недопущение критики цензуры как таковой.

Критика цензуры – тема настолько запретная, что даже не имеет значения, откуда она исходит. В марте 2017 года на заседании Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК), марионеточного органа, который, по идее, должен консультировать КПК по вопросам законодательства, – делегат Луо Фухэ посетовал, что цензура препятствует доступу ученых к важной информации и искусственно ограничивает скорость интернета, чем вредит научно-экономическому развитию страны.

Цензоры отреагировали молниеносно: «Всем сайтам: в кратчайшие сроки найти и удалить сообщения о предложении Луо Фухэ улучшить качество и скорость доступа к иностранным веб-сайтам», – говорилось в приказе, попавшем в руки China Digital Times151. Те же разнарядки приходят и по сообщениям о протестах и демонстрациях, даже патриотических и поддерживающих партию.

В июле 2016 года, после того, как международный суд вынес решение не в пользу КНР по ее претензиям на обширные территории в Южно-Китайском море, в стране прошли протесты с призывом бойкотировать филиппинские товары (именно Филиппин касались эти претензии), а также сеть KFC, в которой китайцы видели представителя США, главного союзника Манилы152.