Теория каваии - Инухико Ёмота Страница 18

Этот взгляд «снизу вверх» в первую очередь описывает фотографии поп-идолов. При этом он указывает скорее не на молодых людей, на которых пристально смотрят, а на девушек, которые смотрят таким образом: предпосылкой такого взгляда является то, что рост у девушек ниже; в подобном поведении можно усмотреть своего рода «политику пристального взгляда».

Унифицировать как мужское, так и женское многообразие взглядов на каваии трудно до такой степени, что глобальные выводы невозможны. С одной стороны, имеют место искренние признания: «Друзья-мальчики мне говорят, что я на все реагирую каваии. Но я не знаю, что сказать, кроме этого. Разве что „кууваин [94]“», а с другой — понятные соображения такого рода: «У женщин, которые одиноки, может быть ужасно милый тип лица, но словом каваии их назвать нельзя». Короче говоря, стандарты и критерии каваии у всех разные, иной раз может возникнуть неприятная ситуация, если один считает нечто кавайным, а другой так не считает — но вместе с тем, когда носишь кавайные вещи, это сказывается и на внутреннем состоянии: не просто внешний вид, но внутреннее состояние наполняет какая-то сила, и это близко к тому, что в культурной антропологии называется словом «мана», нечто вроде магического заклинания: «В старшей школе я ненавидела такие отношения, в которых все можно было уладить одним словом каваии, поэтому никому его и не говорила», — признается одна из опрошенных девушек.

Заканчивая с анкетами, приходится констатировать амбивалентность в том, что касается отношения современных студентов к каваии. Поддаваясь очарованию магической силы, заложенной в слове каваии, он (или она) в то же время чувствует отторжение и неприязнь ко всему, что с этим связано. Живя повседневностью, окруженной кавайными вещами, некоторые молодые люди испытывают неприятное чувство от того, что это слово бессмысленно используется направо и налево. Даже не считая себя каваии, они все равно хотят, чтобы их так называли, при этом ненужное, пустое каваии их раздражает и приводит в замешательство.

Подобная амбивалентность доказывает, что каваии — это громадный миф, охватывающий весь современный социум. Здесь я употребляю слово «миф» в смысле Леви-Стросса и Кереньи [95], а не в смысле источника мировых легенд и сказаний. Как писал Ролан Барт в своей ранней работе «Миф сегодня» [96], притворяться, что противоестественные фальшивки являются естественными и внеисторическими, — это просто умственный трюк [97]. В седьмой главе на примере соответствующих речевых оборотов я собираюсь показать, как медиа превращают девушек, включая множество студенток, в слой покупателей — то есть как происходит эта самая мифологизация в женских журналах.

В предыдущей главе речь шла о том, что такое каваии в представлениях и жизни студентов и что они думают по этому поводу. Что это за конкретные вещи, которые создают и выстраивают сущность каваии? Извлечем на некоторое время эти важнейшие составляющие и попробуем их проанализировать. В четвертой главе обсуждается связь между каваии и гротеском, в пятой — связь этого понятия с чем-то малым и вызывающим тоску и ностальгию (яп. нацукасий), в шестой — отношение каваии к зрелому, состоявшемуся, завершенному.

Вообще говоря, слово каваии считается соседом-синонимом уцукусии («красивый», «прекрасный») и антонимом слова миникуй [98] («безобразный», «уродливый»). Но если углубиться в частности, выяснится, что оттенки смысла каваии и уцукусии во многом противоположны. Кроме того, нет нужды перечислять те случаи, когда безобразные и безвкусные вещи воспринимаются в качестве каваии, если посмотреть на них под другим углом. Взаимоотношения между тремя этими прилагательными — каваии, уцукусии и миникуй, — даже если посмотреть со стороны, кажутся очень сложными и имеют две стороны. Однажды меня потрясли слова одного студента: «Чем больше становится милых вещей, тем чаще думаешь с жалостью (каваисоо) о тех вещах, которые нельзя назвать каваии, и, в конце концов, все равно в голову приходит: каваии».

В настоящей главе я думаю перейти к общим вопросам на более абстрактном уровне, продолжив разыскания среди тех ответов на вопросы анкет из третьей главы, которые еще не были проанализированы. Напомню содержание этих трех вопросов:

4. Как вы думаете, есть ли антоним у слова каваии, и если есть, то какой?

5. В чем, на ваш взгляд, разница между словами каваии и уцукусии?

6. Что такое кимокава? Пожалуйста, поясните.

Когда я придумывал вопрос 4, у меня был свой умысел. Я подумал, что если прямо спросить, что такое каваии, вразумительного ответа не получишь. Надо было сделать так, чтобы респонденты задумались о парадоксальности отражений каваии, сопоставив это понятие с чем-то еще. Полученные ответы можно разделить на четыре группы:

A. Однокоренные слова.

B. Одобрительные прилагательные вроде «красивый» и пр.

C. Негативные прилагательные вроде «отвратительный», «дурно выглядящий» и пр.

D. Эмоционально нейтральные, редкие прилагательные.

В группу А вошло одно слово: «не-каваии». Так ответили 22 % респондентов (55 анкет из 245). Что ж, впору завыть с тоски и оплакать богатство выразительных способностей современного студента, но, с другой стороны, подобная ситуация говорит о том, что власть слова каваии исключительно велика — и тем, кто полностью во все это погружен, ничего другого не остается, кроме как пользоваться единственным этим словом. «А че не кавайное-то, а? — Ну, это, типа, не кавайное, и все…» Достаточно выразительный диалог. Вспомним моего одноклассника из третьей главы, который в шутку предложил называть словом каваии все, что попадается на глаза. Такова действительность, в которой действует гегемония каваии.