Bella Figura, или Итальянская философия счастья. Как я переехала в Италию, ощутила вкус жизни и влюбилась - Камин Мохаммади Страница 2

За спиной Данте возвышалась базилика, и вся площадь была словно задумана для того, чтобы вселять в любого, кто ступал на нее, благоговение, восторг и трепет перед ее красотой, заставляя чувствовать себя мелким и незначительным. Так я соприкоснулась с совершенством итальянского стиля, где на первом месте – гармония форм и монументальная красота, производящие неизгладимое впечатление на зрителя. Это было воплощение идеи bella figura в мраморе и камне.

Мы двинулись по какому-то мосту. Водитель указал направо, где над рекой, будто присев на корточки, раскинулся Понте Веккио. Ряды магазинчиков, подсвеченных в ночи, словно парили в воздухе, мерцая, как во сне. Широко распахнутыми глазами я смотрела по сторонам, а тем временем мы уже въехали на Ольтрарно, набережную реки Арно, напротив исторического центра, и двигались по мощеным улочкам к моему новому дому.

– Eccoci, [5] – объявил таксист, приподнимаясь.

Я заплатила, вышла из машины, ступив прямо в лужу, и торопливо зашагала к входной двери. Наконец я оказалась в просторном холле. На выложенный плиткой пол с меня ручьями стекала вода. Справа от меня закручивалась винтовая лестница, и я, взвалив на себя чемоданы, стала подниматься. Наконец, запыхавшись, я присела передохнуть на узкую скамейку в очередном пролете – казалось, это был этаж эдак сто восьмой. Однако до верха было еще далеко. Здание было построено в семнадцатом веке, и в истоптанных за многие столетия ступеньках тут и там зияли выбоины; даже в воздухе как будто бы витали призраки прошлого. Отдышавшись, я пошла дальше и наконец остановилась напротив темно-зеленой двери с потрескавшейся и местами облупившейся краской. В дверь был врезан старинный железный замок, массивный и с большой скважиной. Я вставила такой же старинный ключ и повернула его.

Моим глазам предстал длинный коридор, пол которого был выложен грубым камнем. Воздух был таким холодным, что изо рта у меня шел пар. В центре коридора была дверь, за которой обнаружилась темная спальня с двумя раздельными кроватями и огромным деревянным шкафом, куда я запихнула свои чемоданы. Вернувшись в коридор, я нашла обогреватель, включила его, скинула промокший плащ и, схватив плед, поплотнее укуталась в него.

Воздух в квартире, которой на неопределенный срок предстояло стать моим новым домом, был холодным и в то же время затхлым и тяжелым. От коридора отходила вереница комнат, переходивших одна в другую, – в интерьерных журналах это называется «анфиладная планировка». Гостиная была с большими окнами, наглухо закрытыми ставнями, диваном-кроватью и расшатанным столом, заваленным кипами книг. За ней начиналась длинная и просторная кухня, по правой стороне которой выстроились в ряд раковина, шкафчики и плита, а по левой – разместился стол и снова ряд окон с двойными стеклами.

В дальнем конце кухни находился переход в другую гостиную с длинным угловым диваном и колченогим стеллажом со стопками книг. За дверью в дальнем углу – единственной, кроме входной, – располагалась маленькая ванная.

Я посмотрела в зеркало над раковиной: волосы всклокочены с дороги, под глазами залегли тени, на подбородке проступил новый прыщ. Точнее, подбородков у меня было несколько. Из-за своей ВАЖНОЙ работы я ненавидела собственное отражение в зеркале. За эти годы я, сама не понимая как, сильно прибавила в весе, и это выводило меня из себя. В области талии, на спине, под подбородком и на руках образовались уродливые валики. Я перепробовала множество диет, исключив из рациона всю вредную еду, – но тщетно. Акне, совершенно не беспокоившее меня в подростковом возрасте, теперь взялось за мою кожу с удвоенной силой, изуродовав ее. Я старалась не думать об этом, но в сфере моей деятельности это было невозможно. Повседневная жизнь редакции гламурного журнала диктовала свои правила: даже для банальной поездки в лифте нужны были стальные нервы, предсезонная коллекция дизайнерской одежды и самоуверенная беззаботность Кейт Мосс. Вместо этого я предпочитала кутаться в черную бесформенную одежду и ходить по лестнице.

Вздохнув, я отвернулась от зеркала и направилась к окну на кухне. Несмотря на холод и дождь, я распахнула его и высунулась наружу, вглядываясь в темноту. Там, в темноте и тишине внутреннего двора, выделялись окна домов, балкончики и черепичные крыши. Вдалеке над всем этим возвышалась колокольня местной церкви, тонкая каменная башня семнадцатого века. В маленьких арках виднелись четыре зеленых колокола, единственным украшением была мозаичная кладка под самым куполом. Ни в одном окне не горел свет. А дождь все лил и лил, в полной тишине.

Башня Кристобель, подумала я, вспомнив, как впервые услышала о ней.

С Кристобель мы познакомились, когда я согласилась пойти на вечеринку, устроенную одной подругой, жившей во Франции, куда пригласили и ее. У Кристобель были светлые волосы с черной прядью в центре и бриллиантовый пирсинг в носу. На фею-крестную она была совсем не похожа, но даже Дисней не смог бы придумать кого-то более бойкого и остроумного, чем Кристобель.

Я узнала, что она писательница, жена кембриджского академика и мать пятерых детей. Она рассказала о том, как влюбилась в Италию, прожив год во Флоренции, где преподавала английский. Впоследствии она часто возвращалась туда и мечтательно вспоминала двор и башню. Ей удавалось выбираться почти каждый месяц – хоть на пару дней, чтобы побыть наедине с собой, без детей, которые то и дело дергали ее за юбку; бродить по улицам, пить свой любимый капучино, разглядывать дизайнерские платья и туфли ручной работы.

Все эти детали она вплетала в свои триллеры: действие их разворачивалось в этом городе. Ее герои ходили по тем же улочкам, а в своих сюжетах она представляла мрачную оборотную сторону этого места, которое любила за его красоту и которое притягивало ее своей таинственностью. К тому моменту она опубликовала уже три романа и работала над четвертым. Я не представляла себе, как она все успевает. «У меня полный рабочий день и кошка, а я не могу найти время, даже чтобы раз в неделю вымыть голову», – призналась я, и мы расхохотались. Так началась наша дружба.

Однажды знойным днем, лежа под оливковым деревом, Кристобель предложила мне поселиться в ее квартире во Флоренции и осуществить мою давнюю мечту: написать книгу.

Тогда я отмахнулась от этой идеи: все это было замечательно, но на тот момент совершенно не укладывалось в привычную мне реальность. Ведь в Лондоне у меня была ВАЖНАЯ работа, и для подобного мероприятия я была слишком занята.

Но всего через пару месяцев я потеряла свою ВАЖНУЮ работу и меня выселили из квартиры. Даже кошка сбежала от меня, выбравшись в окно, – и больше я ее не видела. Как будто почувствовав мое отчаяние, Кристобель позвонила мне зимним вечером, когда я сидела на коробках с вещами. Услышав новость, она радостно захлопала в ладоши. «Значит, теперь ничто не помешает тебе в январе поехать во Флоренцию и начать писать!» – заявила она и принялась строить планы, не дожидаясь моего согласия. Я решила прислушаться к настойчивым намекам судьбы, сделала глубокий вдох, положила в чемодан черновик книги и шагнула в пропасть. Пропасть эта была в стиле эпохи Возрождения – и все же пропасть.