Неизвестный Кими Райкконен - Кари Хотакайнен Страница 2

Мы выходим из машины. Виса напоминает, что перед уходом в паддок нам предстоит встреча с фанатами. Их примерно несколько сотен, стоящих за ограждением, они протягивают кепки, карточки, свои руки и футболки. Кими быстро выводит привычные «КР» на кепках, позирует для телефона, качающегося на селфи-палке — в общем, делает всё, чтобы потом не нужно было делать ничего.

Для болельщиков эта встреча значит многое. Им пришлось раскошелиться, чтобы попасть сюда и посмотреть на машины, обычно удостаивающиеся лишь беглого взгляда, и гонщиков, которых вряд ли когда-либо ещё увидят так близко. Они хотят многого, но получают лишь крупицы, хотят фактов, которые со временем станут небылицами. Истории меняются, слухов, растекающихся из боксов команд и окрестностей больше, чем выхлопных газов. За гонщиками в их огромных шлемах следят тщательнее, чем за космонавтами на Луне. Экраны с результатами отображают сухую правду, а пилоты в двух словах пересказывают то, что случилось. Но болельщикам нужна часть самого гонщика: они хотят увидеть его, возможно, прикоснуться к нему, взглянуть в его глаза, спрятанные за тёмными очками. В эти светло-голубые глаза, которые они обычно видят только на фото и которые постоянно ищут на трассе место для обгона или для того, чтобы спрятаться.

Сложно сказать, чего они ждут от Кими, который за 18-летнюю карьеру дал столько же интервью, сколько Льюис Хэмилтон, четырехкратный чемпион мира (на данный момент пятикратный — прим. ред.) и король соцсетей, даёт за неделю.

Всё заканчивается за 10 минут, после чего Кими отправляется в гараж команды. Он идёт быстро, так быстро, что это можно назвать бегом. Гонщик проворно, словно заяц, проскакивает свободную зону и ускользает в глубины гаража «Феррари». Он ушёл. Неисповедимы пути этого человека.

Его комната в паддоке «Феррари» аскетична: каморка размером примерно в 12 квадратных метров, построенная из чего-то вроде ДСП. Каждый сантиметр здесь используется по максимуму: узкая койка для массажа, стол, на котором Марком Арноллом уже разложены три шлема, пара гоночных перчаток, ботинки, полотенца и несколько бутылок тщательно приготовленного напитка. В углу комнаты небольшая синяя ванна из укрепленного пластика, заполненная ледяной водой. В ней гонщик проводит немного времени до и после гонки. Температуру его тела нужно тщательно регулировать, потому что солнце нагревает 700-килограмовую машину до невероятных температур. Гламур обделил эту комнату своим вниманием, предпочтя медиацентр, где он процветает…

Мы идём к гостевой зоне «Феррари», расположившейся в паддоке, длиной аллее для посетителей и прессы, где все команды уже возвели свои миниатюрные миры. Паддок открыт и для тех, кто заплатил примерно 6000 евро за доступ сюда на все выходные. За эту цену они получат хорошую еду и кое-что ещё, о чём владелец обычного билета не может и помыслить. Что? Взгляды гонщиков, мельком брошенные в их сторону, место в ресторане, открытом над гаражами, а еще чувство собственной важности. На протяжении всей истории человечества люди платили за это чувство несоизмеримо больше, чем требовалось.

Гостевая зона «Феррари» пахнет базиликом, чесноком и свежеиспечённым белым хлебом с тонкой корочкой. В «Феррари» привезли в Малайзию частичку Италии, и команда поступает так всегда, чего бы ей это не стоило. Все деликатесы на накрытых столах — блюда итальянской кухни, заботливо приготовленные шеф-поваром и его помощниками. Серджио Бонди, глава логистического отдела «Феррари», говорит, что по возможности всё доставляется прямиком из Италии: стулья, столы, паста, кофе, даже мука для булочек. Остальные ингредиенты шеф приобретает в каждой стране за пару дней до гонки. Китай, Абу-Даби, Австралия — не важно, где проходит гран-при, там появится Италия. В Европе «Феррари» для перевозок нужно 30 грузовиков, другие части света подразумевают перелёты по 300 тысяч километров каждый год, и после каждой гонки 44-тонный цирк разбирается и упаковывается по контейнерам за семь часов.

Каждый сезон тут выпивают по 70 тысяч чашек кофе. В этом году 170 сотрудников «Феррари» побывали на тестах машины в «Барселоне». Всё это увеличивает бюджет больше, чем на миллион, и, если подумать, это с трудом можно назвать разумной тратой.

Всё это лишь для того, чтобы дать двум парням возможность поездить полтора часа, бросая вызов смерти и не имея впереди конечной цели — они возвращаются в ту же точку, откуда стартуют, взмокшие, покрасневшие, с горящей огнём шеей, немногословные, но живые.

Сами Виса дотрагивается до моего плеча, вырывая меня из потока мыслей. Время идти в гараж, понаблюдать за стартом первой тренировки. Вот оно, сердце этого лабиринта боксов — две красных машины. Островок между ними заполонён компьютерами и людьми с наушниками в красном. Мы стоим чуть поодаль, так что нам хватит и беруш.

Кими уже устроился в машине, издалека видны лишь его шлем и правая рука, протянувшаяся за бутылкой к Марку Арноллу. В левой руке тот держит ещё одну. Бутылок всегда должно быть две на случай, если одна потеряется или сломается. Гонщик с пересохшим горлом — бесполезный гонщик.

Время заводить машины. «Феррари» звучит словно 700-килограммовая свинья, которую режут, втыкая в бока по сотне ножей. Так ревёт голодный раненый зверь, рвущийся из недр гаража подальше от тирании людей на волю, на стартовую прямую трассы.

Этот рёв расплавленной сталью проникает в голову сквозь беруши. Машина выезжает на трассу, где за пять секунд разгоняется до 200 км/ч. На то, чтобы проехать 5,5-километровый круг уходит меньше полутора минут. Автомобили проносятся мимо гаражей как низкие едва различимые глазом ракеты. И даже если всё происходит у вас перед глазами, ничто не даст вам полной картины лучше, чем экран монитора.

Я расскажу об этой адской ракете Кими позже. Сам же он сухо говорит, что гул современных болидов напоминает газонокосилки, а вот машины прошлых лет издавали должный звук.

Всего тренировок две, обе по полтора часа, они нужны для проверки настроек и работы с резиной. Всё направлено на подготовку к завтрашней квалификации. Днём на трассе тихо, но работа не останавливается, время для технических брифингов. За ними следует то, чему Кими научился в три года, и то, от чего он испытывает неудобство, находясь перед незнакомцами — разговоры. Он стоит перед десятком микрофонов и потирает шею правой рукой. Его мать Паула знает это движение — её мальчик раздражён. Он должен им что-то сказать, выдать несколько фраз, которые прозвучат понятно, но не будут значить ровным счётом ничего. Мир полон таких фраз, а навозная яма для них бездонна. Их оставляют гнить на просторах интернета, а в их копии на страницах газет заворачивают чипсы или рыбу. Никто, ни редакторы, ни болельщики, ни сами гонщики через пару недель и не вспомнят, когда эти слова были сказаны. Была это Малайзия, Япония, Китай или Остин? Они не вспомнят, потому что это одни и те же повторяющиеся слова — озвученные числа с табло.

— Вы стали пятым по итогам тренировки. Что это означает, применительно к завтрашней квалификации?

— Хм, не уверен, что могу ответить.

— Вы оказались на 0,003 секунды быстрее напарника. Что это значит?