Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире - Джон Грогэн Страница 20

О… боже… мой.

Я открыл глаза. В нескольких сантиметрах от моего лица, перекрыв мне весь обзор, покоилась огромная голова Марли. Его подбородок упирался в матрац, он пыхтел и пускал слюни на простыни. Он чуть прикрыл веки и тоже выглядел влюбленным.

– Плохой пес! – резко вскрикнул я, перекатившись на другую сторону кровати. – Нет! Фу! Марш к себе! – яростно командовал я. – Иди спать! Ложись!

Но было уже слишком поздно. Магия пропала, и замаячила перспектива ухода в монастырь.

Вольно, солдат.

* * *

На следующее утро я позвонил врачу и согласовал дату кастрации Марли. Я продумал все: если у меня не будет секса до конца моих дней, то и у него тоже не должно быть. Доктор Джей сказал, что мы можем привезти Марли к нему до начала рабочего дня, а забрать вечером по дороге домой. Через неделю мы так и сделали.

Пока мы с Дженни собирались, Марли весело прыгал на стены в предвкушении предстоящей поездки. Любое путешествие вселяло в него радость, и неважно, куда мы направлялись и на сколько. Вывезти мусор? Без проблем! Сходить в магазин за молоком? С готовностью! Меня начали мучить угрызения совести. Бедняга даже не представлял, что его ожидает. Он доверял нам, считая, что хозяева всегда поступают правильно, а мы втайне от него задумали лишить его мужской силы. Может ли предательство быть более вероломным?

– Иди сюда, – поманил я его, перевернул на спину и энергично почесал его живот. – Все не так уж плохо. Потом сам поймешь. Секс слишком переоценивают. – Но даже я, невзирая на собственные неудачи, преследовавшие меня последние пару недель, не верил в это. Кого я пытался обмануть? Секс – это потрясающе. Секс – это круто. Несчастный пес скоро лишится самого замечательного удовольствия на свете. Бедная псина… Я чувствовал себя ужасно.

Но мне стало еще хуже, когда на мой свист, как обычно, Марли выскочил из дома и прыгнул в машину, слепо доверяя мне и не ожидая ничего плохого. Воодушевленный, он был готов к самому невероятному путешествию. Дженни села за руль, а я устроился на пассажирском сиденье. По привычке Марли балансировал на своих передних лапах на консоли, тыкаясь носом в зеркало заднего вида. Из-за этого каждый раз, когда Дженни тормозила, он упирался мордой в лобовое стекло, однако это не доставляло ему беспокойства. Он ехал на переднем сиденье автомобиля с двумя своими лучшими друзьями. Ну разве это не самый лучший подарок?

Я опустил стекло. Марли подвинулся вправо, наклонился надо мной, пытаясь уловить уличные запахи. Вскоре он переместился ко мне на колени, поерзал немного и начал усердно просовывать нос в узкую щелку приоткрытого стекла, фыркая при каждом вдохе. А, ну почему бы и нет, подумал я. Это была его последняя поездка в качестве полноценного самца, и глоток свежего воздуха был пустяковой услугой с моей стороны. Я опустил стекло ниже, чтобы он мог высунуть морду. Это доставило ему несказанное удовольствие, поэтому я решил открыть окно еще шире. Вскоре вся голова оказалась снаружи. Его уши хлопали на ветру, а язык свисал из пасти так, словно ему хотелось полакать городской воздух. Боже, как же он счастлив!

Пока мы ехали по Дикси-хайвей, я говорил Дженни, что мне не по себе из-за предстоящей операции Марли. Но стоило ей заговорить о чем-то, наверняка не имевшем отношения к моим тревогам, я заметил, скорее с любопытством, чем со страхом, что обе передние лапы Марли свесились из окна машины. Вот уже и его шея, и частично плечи тоже высунулись наружу. Ему не хватало защитных очков и шелкового шарфа – вылитый пилот времен Первой мировой войны.

– Джон, я волнуюсь, – сказала Дженни.

– Он в порядке, – ответил я. – Он просто хочет подышать свежим…

В этот момент передние лапы Марли соскользнули, и стекло врезалось ему под мышки.

– Джон, держи его! Держи!

Прежде чем я успел среагировать, Марли соскользнул с моих коленей и стал вылезать из открытого окна мчащейся машины. Его зад повис в воздухе, а задние лапы судорожно искали опоры. Пес изготовился сделать рывок. Единственное, что мне удалось предпринять в этой ситуации, – схватить его за хвост левой рукой. Несмотря на оживленное движение, Дженни резко затормозила. Пес выпал из окна почти полностью и повис вверх тормашками, удерживаемый за хвост. Я сидел в такой неудобной позе, что не мог задействовать вторую руку. Марли бешено семенил передними лапами по асфальту, словно бежал трусцой.

Дженни остановилась. Сзади образовалась пробка, слышались гудки.

– Ну и что теперь?! – заорал я.

Я застрял. Не мог втянуть его обратно в окно и не мог открыть дверь. Правая рука оказалась заблокирована. Я боялся отпустить Марли, потому что он наверняка угодил бы под колеса кого-то из взвинченных водителей. И вцепился в хвост Марли, прижавшись лицом к стеклу всего в нескольких сантиметрах от его огромной трясущейся мошонки.

Дженни включила аварийный сигнал, подбежала к нам, схватила Марли за ошейник и держала его, пока я не вышел и не запихнул его обратно в машину. Наша маленькая драма разыгралась напротив заправки, и, как только Дженни снова включила мотор, я обернулся и увидел, что механики выскочили на улицу, чтобы развлечься нашим шоу. Думал, все намочат штаны, – так громко они хохотали.

– Спасибо, ребята, – крикнул я им. – Рады, что повеселили вас спозаранок.

Мы добрались до клиники, и я повел Марли на коротком поводке – на тот случай, если он вздумает еще раз сбежать. Чувство вины исчезло, а решимость окрепла.

– Не миновать тебе этого, дорогой мой евнух, – сказал я ему. Он пыхтел, фыркал и натягивал поводок, пытаясь обнюхать других животных. В приемном покое он напугал пару кошек и опрокинул рекламный стенд. Я подвел его к помощнику доктора Джея и попросил:

– Успокойте его, пожалуйста!

Вечером, заехав за Марли, я увидел его и понял, что он изменился. Хирургический шов причинял ему боль, и он двигался очень осторожно. После анестезии его глаза сделались грустными и красными, пес был еще слаб. На том месте, где горделиво свисали великолепные королевские достоинства… не было ничего – только маленький сморщенный клочок кожи. Род неистового Марли официально и навеки прервался.

Со временем все чаще в нашей жизни на передний план выступала работа. Работа в газетах. Обязанности по дому. Забота о саде. Работа по зачатию. И почти круглосуточное воспитание Марли. Во многом он оставался ребенком, который требовал времени и внимания, и мы получили четкое представление о той ответственности, что появится с прибавлением в нашем семействе. Впрочем, это было весьма однобокое представление. Какими бы профанами мы ни были в вопросах воспитания детей, убежден, что мы не стали бы запирать ребенка в гараже с миской воды, желая прогуляться вдвоем.

Не успели мы отметить вторую годовщину свадьбы, как почувствовали на себе однообразие взрослой семейной жизни ответственных людей. Нам нужно было развеяться. Нам требовался отпуск, чтобы побыть вдвоем и отдохнуть от ежедневных обязанностей. Однажды вечером я сделал сюрприз Дженни: преподнес билеты в Ирландию. Мы отправимся на три недели; три недели без экскурсий, туров с гидами и достопримечательностями. Только машина напрокат, карта и справочник мотелей. Даже наличие билетов на руках уже смогло облегчить нам жизнь.