Экономика добра и зла. В поисках смысла экономики от Гильгамеша до Уолл-стрит - Томаш Седлачек Страница 21

С принятием концепции прагматичности процесс десакрализации не завершился. В ветхозаветном учении герои, правители и природа также были лишены своей божественности. Все это оказывает заметное влияние на изменения в экономическом мышлении.

Архетип героя

Понятие героя является более важным, чем может показаться на первый взгляд. Вероятно, оно и является древним источником кейнсова animal spirits — желания следовать какому‑то внутреннему архетипу, который принимается данным индивидуумом за свой собственный и уважается обществом. Возможно, в каждом из нас есть своеобразный Байяя [142], некий внутренний образец, которому мы (сознательно или нет) следуем. Очень важно, какой это архетип, так как его роль доминантно иррациональна и меняется в зависимости от времени и типа цивилизации. Этот сидящий внутри нас активист, органически присущий нам двигатель, влияет на наше (в том числе экономическое) поведение больше, чем мы думаем.

В первую очередь обратим внимание, что Ветхий Завет демонстрирует нам намного более жизненный и пластичный архетип героя, чем окружающие цивилизации. Еврейских «героев», в отличие, например, от полубогов из «Эпоса о Гильгамеше» или греческих мифов и легенд, можно представить себе достаточно четко. Как шумеры видели образ героя, мы уже знаем. Сосредоточимся на минутку на другой культуре, имевшей на евреев сильное влияние, — культуре египтян. В начале своей истории евреи прожили в Египте несколько столетий и ушли оттуда примерно во времена правления знаменитого Рамзеса II [143]. Исходя из сохранившихся документов (если кто и заложил бюрократические традиции, то это были египтяне), мы можем в общих чертах нарисовать образ героя, каким его представляли люди того времени. Тогда была сильно развита мифология царя‑героя, которую Клэр Лалуэтт сводит к следующим основным характеристикам: красота (приятный в созерцании совершенный облик, красота, выраженная египетским словом nefer, означающим не только эстетические, но и моральные качества) [144], мужественность и сила [145], знания и интеллект [146], мудрость и разум, осмотрительность и эффективность, репутация и слава (подавляющая врага, ибо «тысяча мужей не могли твердо стоять на ногах в его присутствии») [147]; он является добрым пастырем, заботящимся о своих подчиненных, твердой стеной, щитом страны и героическим ее защитником. А еще египетский правитель, так же как и шумерский, отчасти являлся богом, точнее — сыном бога [148].

В Торе мы почти не найдем подобных полубогов, красавцев‑богатырей, наделенных сверхчеловеческими физическими способностями, которым предопределено совершать великие дела. Единственным исключением был Самсон, но и его невообразимая сила была дана ему Господом. Герои (если этот термин вообще здесь применим) Торы часто ошибаются, и эти промахи в подробностях отмечены в Библии — вероятно, чтобы никто из них не мог быть обожествлен [149]. За примерами далеко ходить не надо: Ной напивается до потери сознания, Лот в подобном состоянии дает себя соблазнить своим собственным дочерям, Авраам лжет и продает свою жену как наложницу, Иаков обманывает своего отца и лишает единокровного брата Исава права первородства, Моисей убивает египтянина, царь Давид прелюбодействует с женой своего военачальника, а затем отправляет его на верную смерть, Соломон в старости обращается к языческим идолам и так далее [150].

Каждое общество и каждая эпоха имеют свои идеалы, которым мы неосознанно пытаемся соответствовать, причем чаще всего они являются комбинацией того, что уже было. Антропология знает несколько архетипов героя. Так, например, Пол Радин, американский антрополог польского происхождения, в 1956 году описал в своей книге «Трикстер: исследование мифов североамериканских индейцев» четыре основных архетипа. Самый древний — так называемый трикстер (плут); затем носитель культуры — заяц; герой‑силач по прозвищу Красный Рог и, наконец, наиболее развитая форма героя — близнецы. У Гильгамеша, например, присутствуют признаки всех этих архетипов; близнецом, его дополняющим, является Энкиду [151]. В определенной степени можно сказать, что иудеи, а позднее христиане добавили следующий архетип — героя‑мученика [152]. Таковым, например, является Иов или, в значительной степени, Исаия. В христианстве этот идеал, возможно, олицетворяет Иисус Христос, который одержал победу, потерпев поражение, проявил свою силу через слабость и продемонстрировал свое величие через унижение на кресте. Похоже, он должен был указать нам путь и научить терпению на этом пути. Проанализировав перечисленные выше архетипы героев, можно сделать вывод, что иудейские герои скорее подходят под характеристику трикстера, носителя культуры и близнеца. Здесь отсутствует силач, доминантный символ, — образ, приходящий нам на ум при слове «герой».