Мир в 2050 году - Дэниел Франклин Страница 21

Однако существует разница между покупкой произведений искусства в Восточной Азии и в странах Персидского залива. Китай может рассчитывать на то, что станет страной, подобной Англии или США, с растущей прослойкой среднего класса, который заложит и фундамент больших продаж, и повысит объемы относительно мелких сделок. В странах Персидского залива экономическое будущее зависит только от нефти и газа и от того, как долго нефтедоллары будут подпитывать капиталы маленьких богатых кланов. И хотя более мудрые монархи некоторых государств Персидского залива уже планируют будущее своих стран после завершения эпохи «больших углеводородов», их капиталы находятся далеко не в безопасности.

Китай покупает предметы искусства, потому что богатеет. Нефтяные эмираты уже богаты, и они скупают искусство, чтобы в перспективе, когда поток нефтедолларов иссякнет, превратиться в туристические центры.

Это не означает, что другие регионы-кинопроизводители не смогут расти. Азиатско-тихоокеанский кинорынок уже стоит около 3 млрд долларов в год, что неплохо в сравнении с 5 млрд долларов крупнейшего рынка в мире – североамериканского. Благодаря низким ценам на билеты азиаты стабильно и огромными толпами стекаются в кинотеатры (см. рис. 5.3). И они любят местные фильмы – в начале 2011 г. в Китае из общего дохода, который принесли 20 самых кассовых фильмов, около 60 % пришлось на ленты именно местного производства. При этом три самых кассовых фильма стали именно китайскими, хотя студиям в Гонконге (центре китайского кинопроизводства) не хватает индийского размаха. В Индии поход в кино, скорее, выглядит как где-нибудь в США – в стране активно растет средний класс. Что это означает? По-американски – это мультиплекс-кинотеатры для городской элиты и показ фильмов о жизни среднего класса. В действительности в Индии роскошные мультиплексы имеют к тому же отдельные салоны первого класса с официантами, подающими закуски. Так что американские и британские сети кинотеатров могут кое-чему поучиться и у Индии.

Основная тенденция состоит в том, что при прочих равных условиях людям нравятся либо плоды собственного производства, либо очень дорогие вещи. Это верно и для Африки. Нолливуд – киноиндустрия Нигерии – штампует больше фильмов (около 50 в неделю), чем где-либо на Земле, за исключением Болливуда. И они пользуются популярностью во всех странах Африки, потому что основываются на местной тематике. Между тем африканская элита презирает Нолливуд, считая его культурным вирусом (совсем как французские интеллектуалы Голливуд). Цифровая съемка позволяет нигерийцам и подражающим им другим африканцам быстро всему учиться. И другие африканские киноцентры, от Ghallywood в Гане до Lollywood в Либерии, имеют свои планы на будущее.

Исходя из нынешних тенденций, старый «большой» и новый «малый» экраны, скорее всего, в ближайшие десятилетия сольются воедино. Цены на билеты вырастут, технологии просмотра фильмов разовьются, и поэтому все больше людей предпочтут смотреть кино в своих гостиных, а не в кинозалах. Киностудии, которые в последние десятилетия сделали ставку на продажи DVD, чтобы увеличить прибыли, вместо этого в ближайшие десятилетия распространят свои фильмы через платные телеканалы и потоковые службы, такие как HBO и Netflix (или их правопреемников), рассчитывая максимизировать свои доходы. Не исключено, что они попробуют обойти дистрибьюторов, обратившись напрямую к потребителям.

Благодаря этим изменениям возникает соблазн предположить, что дни программ телепередач сочтены: с переходом на работу по принципу «всё по требованию» люди станут просто смотреть любимые программы, когда захотят. Но этот прогноз оправдается лишь отчасти, и не только по техническим причинам, поскольку он не учитывает событийный характер премьер. Новый эпизод сюжетной программы становится событием сам по себе, и зрители охотно делятся впечатлениями от него в Facebook или Twitter. Даже самые несгибаемые поклонники не захотят ждать неделю, чтобы увидеть новую серию, и не станут записывать спортивный репортаж, чтобы посмотреть через неделю. То же самое и с реалити-шоу: никто не захочет смотреть X Factor [13] на следующий день после его выхода в эфир. Телевизионные продюсеры просто разместят рекламу новых серий на месяцы вперед, как они это делают сейчас с новыми фильмами, надеясь максимизировать свой контроль над зрителем (и, следовательно, количество денег, которое они получат от них и дистрибьюторов).

Рис. 5.4. Времена меняются

Глобальные продажи музыкальных записей, млрд долларов

Источник: IFPI

В то же самое время телевидение становится более кинематографичным. В сериалы приходят сценаристы и актеры, которые могли бы сделать честь любому кинопроекту, – тенденция, которая началась с кабельного телеканала HBO, получившего немало наград, и успешно продолжилась его подражателями, такими как Showtime и AMC. Часовые шоу теперь больше напоминают короткометражные фильмы, чем «мыло», которое прежде традиционно предлагалось американскими вещателями. Их успех оказался так велик, что платные телеканалы за пределами США, по всей видимости, возьмут их бизнес-модель на вооружение (разумеется, адаптировав контент так, чтобы он соответствовал местным вкусам).

Пойдет ли музыка вслед за кинематографом в части ориентации на местные вкусы? Крупнейшие американские исполнители с успехом выступают по всему миру, и нет никаких оснований думать, что эта ситуация изменится. Первое десятилетие нового тысячелетия принесло две революционные тенденции: рост широкополосного Интернета (в том числе через мобильный доступ) и обмен музыкой в широкополосных сетях. В принципе, почти любой человек на планете может слушать практически любую музыку, записанную в любом месте.

Стив Уандер пел: «Музыка – это мир внутри вас. С языком, который мы все понимаем». И был неправ. Люди по-прежнему предпочитают, чтобы на их родных языках пели под родную музыку. Это верно вне зависимости от того, насколько широко музыка данной страны известна за рубежом, и того, «подключена» ли страна к Интернету. Бразилия «подключена» не слишком широко, но там создают музыку, любимую во всем мире. Неудивительно, что большинство продаж в этой стране (59 %) приходится на продажи бразильской музыки. С другой стороны, Южная Корея является одной из самых «подключенных» стран на Земле, но, несмотря на популярность k-pop [14] в Азии, эта музыка не стала знаменитой в остальной части мира. Тем не менее, как и в Бразилии, 72 % продаж в этой стране приходится на корейскую музыку. Так что ни глобализация, ни развитие технологий не приведет Леди Гага или ее преемников к «завоеванию» всей Земли.

То, что цифровые технологии трансформируют музыкальную индустрию, – данность (см. рис. 5.4). Здесь прочно лидируют США, где половина всех продаж – это «цифра». Но нельзя исключать, что Европа уже зажгла свой маяк, который укажет прибыльной цифровой музыке путь вперед. Служба Spotify мгновенно и бесплатно (не считая периодически появляющейся рекламы) пересылает клиентам миллионы композиций. Бизнес строится на простой концепции ее шведских учредителей: легальное прослушивание музыки должно быть не только дешевым, но и более удобным, чем пиратское. Проще всего сравнить это с кабельным телевидением: если услуга хороша, удобна и при этом легко приспосабливается под запросы клиента, то люди (по крайней мере, в странах со средним и высоким уровнем достатка) согласятся платить скромную сумму и даже мириться с небольшим количеством рекламы, чтобы только не попасть в сети охотников за ловцами хитроумно спрятанных в Интернете пиратских файлов.