Приручение. 10 биологических видов, изменивших мир - Элис Робертс Страница 22

Тем не менее некоторые адаптации были бы полезны и вне изначальных условий произрастания. У многих культурных разновидностей ячменя, произрастающих в Европе и Азии, был обнаружен определенный фрагмент генома дикого ячменя, растущего в Сирийской пустыне. Этот участок ДНК распространился среди культурных видов растения и сохранился в их геноме, вероятно, он обеспечивает важное физиологическое преимущество, например устойчивость к засухе. Тот факт, что несколько обособленных популяций древних культурных растений обладают одинаковыми генами, указывает на скрещивание между ними. Кроме того, по-видимому, такое родство отражает не просто рассеивание семян по региону ветром и птицами. Сообщества людей, населявших Ближний Восток, также постоянно поддерживали связь друг с другом: сходство материальной культуры свидетельствует о распространении идей. Помимо прочего, люди обменивались товарами: большим спросом пользовался обсидиан, или вулканическое стекло, который переходил от одного сообщества к другому – можно бы даже назвать такой обмен торговлей. Разумно предположить, что подобным же образом передавались как знания о земледелии, так и сами семена растений. Но даже с учетом обмена посевным зерном изначальные культуры, выращиваемые в разных районах Ближнего Востока на заре неолита, были выведены от местных дикорастущих видов, а не занесены издалека.

И пусть все рассказанное выше кажется вам лишь древней историей (хотя это действительно так, и история эта весьма занимательна), данные догадки относительно процесса окультуривания и генетических основ конкретных признаков растений могут иметь большое значение для нас с вами. Если бы ученым удалось установить, какой именно признак закодирован в том участке ДНК дикорастущего сирийского ячменя, в будущем мы могли бы использовать эти знания для улучшения зерновых культур. Не стоит полагать, что окультуривание растений относится к событиям слишком далекого прошлого и не имеет никакого отношения к нашей жизни в настоящем. Несомненно, приблизительно 8000-10 000 лет назад растительные культуры переживали период интенсивных изменений, и именно тогда у злаков появились крупные зерна и прочные оси колосьев. Но культурные растения также не перестают изменяться и развиваться, и человек по-прежнему влияет на их эволюцию, вероятно, даже более осознанно, чем раньше. Николай Вавилов прекрасно понимал, что изучение далекого прошлого культурных растений поможет создать полезные инструменты для современного сельского хозяйства. Почти век спустя это утверждение все еще остается верным и сотрудничество генетики и археоботаники позволяет выявить множество разных генов (и других участков генома), которые целесообразно распространить или даже модифицировать в культурных растениях. Работа современных ученых по улучшению злаковых культур – это лишь последние достижения на долгом пути, начавшемся еще до того, как человек стал сеять и выращивать культурные растения, когда он только собирал, обмолачивал и смалывал в муку зерна дикорастущих злаков, чтобы выпекать хлеб.

Что ж, тогда все, кажется, складывается должным образом. Генетика, археология и археоботаника пришли к согласию. Теперь нам известна связная история: 12 500 лет назад человек уже всерьез взялся за возделывание злаков и, вероятно, даже пек лепешки из муки тонкого помола; примерно 11 000 лет назад в отдельных, но связанных между собой центрах постепенно появляются первые злаковые культуры. Уже 8000 лет назад большая часть пшеницы и ячменя, выращиваемых на Ближнем Востоке, имели неосыпающиеся колосья с крупными зернами.

Однако знания человека не абсолютны. Современной науке – на момент написания этой книги – еще многое предстоит узнать о процессе окультуривания пшеницы. Рассказанная здесь история неизбежно изменится, хотя бы немного, по мере появления и анализа новых данных. Тем не менее маловероятно, чтобы вся система уже представленных на сегодня доказательств полностью обрушилась. По всей видимости, ученые раскрыли саму суть истории, и она вряд ли изменится. На настоящий момент нам достоверно известно, когда, где и как происходило окультуривание пшеницы. Но мы по-прежнему еще не выяснили – по крайней мере, в ходе нашего повествования – причины этого процесса.

А ведь это, вероятно, самый любопытный вопрос. Ведь пшеница, в конце концов, – трава. Скромная травка. Несомненно, не самый очевидный продукт питания. Коль скоро из семян травы начали изготавливать муку тонкого помола для выпекания хлеба, как, вероятно, поступали с ячменем древние натуфийцы, тогда да, привлекательность этого растения становится понятной. Но как догадались о том, что злаки можно использовать таким способом? Мелкие семена дикорастущих злаков кажутся совершенно непривлекательными для употребления в пищу. Более того, существует столько других семян, орехов и плодов, которые выглядят более аппетитно: лакомые кусочки, не требующие такого упорного труда, чтобы превратиться в съедобные. Что же происходило тогда, двенадцать с половиной тысяч лет назад, что заставило людей обратить внимание на такой неприглядный и неаппетитный продукт, как злаки? Что заставило наших предков зависеть от такого странного источника пропитания? И почему это произошло именно тогда?

Первые свидетельства существования дикорастущей пшеницы, найденные при археологических раскопках (возрастом около 19 000 лет), и самые ранние обнаруженные следы морфологически отличных культурных разновидностей пшеницы (возрастом около 8000 лет) разделяет огромная временная пропасть.

В Абу-Хурейра в Сирии примерно 11 000-10 500 лет назад культурные злаки постепенно вытеснили дикорастущих родственников. Среди культурных зерновых были пшеница однозернянка, полба и рожь. Установить, который из них первым стал культурным, практически невозможно. Метод радиоуглеродного датирования достаточно точен, но он всегда указывает на некий временной период, а не на конкретный год. Тем не менее было выдвинуто предположение о том, что именно пшеница однозернянка, обладающая более простым набором хромосомных пар, была первым окультуренным видом пшеницы, а вовсе не сорняком, позднее превратившимся в культурный злак, как предполагал Николай Вавилов.

Но почему все эти злаки были введены в культуру с 9-го тысячелетия до н.э., не раньше и не позже? Датировка начала окультуривания зерновых заставляет задуматься о роли внешних сил.

Около 20 000 лет назад, после пика ледникового периода, планета начала согреваться. Привыкшим к холоду животным и растениям приходилось нелегко, поскольку их среда обитания стремительно сокращалась в объемах, зато для видов, предпочитающих умеренный и теплый климат, включая людей, наступила благодатная эпоха. Около 13 000 лет назад ледниковый покров в Северном полушарии отступил, оставив после себя осколки древнего льда в виде ледников, застрявших высоко в горных вершинах, а также на территории Гренландии и на Северном полюсе. Климат на планете становился все мягче. Растениям нравились не только тепло и более частые и обильные дожди: в атмосфере также происходили важные изменения. К концу ледникового периода, 15 000-12 000 лет назад, содержание углекислого газа в атмосфере повысилось с 0,018 до 0,027 %. Опытным путем было доказано, что это событие привело к ускорению роста большинства растений до 50 %, и даже у самых «упрямых» видов продуктивность увеличилась на 15 %. Тем не менее рост концентрации углекислого газа в атмосфере в конце ледникового периода не привел к развитию земледелия, поскольку существовали другие факторы. Но – и это очень важное но – вероятно, это событие стало необходимым условием для появления земледелия, более того, возможно, именно здесь кроется объяснение того, почему данный этап развития цивилизации не начался ранее, еще в ледниковом периоде.