Воображая город. Введение в теорию концептуализации - Виктор Вахштайн Страница 22

1) формирование первичной резидентности;

2) становление резидентальной триады «коренные – старожилы – новички»;

3) дифференциация «коренных» на «старые» и «новые» семьи.

Классическим примером резидентального городского образования был Янки-сити – «старейший в Новой Англии и США город чистокровных янки, основанный еще в начале XVII во время первой волны миграции пуритан из Англии в Северную Америку» [Уорнер 2000: 623], – в течение шести лет изучавшийся Уильямом Уорнером. Исследуя Янки-сити (г. Ньюберипорт, Массачусетс), Уорнер полагал, что исследует «США в миниатюре», выдвинув гипотезу об «избирательном сродстве» всех резидентальных сообществ.

Янки-сити, расположившийся узкой полосой по берегам и в устье реки, насчитывал к началу исследования около 17 000 жителей. Уорнер пишет:

На протяжении вот уже многих поколений высший класс в нем составляют «старые семьи», проживающие на Хилл-стрит, экономическая власть которых зиждется на богатстве, унаследованном от предков-мореходов; в настоящее время к ним присоединились «новые семьи» с более низким статусом, сколотившие свои состояния позднее, в сфере промышленного производства [там же: 13].

В ходе исследования выяснилось, что, оценивая уровень благосостояния и профессиональный статус, уорнеровские информанты использовали определенные топонимы не только для того, чтобы указать на место проживания человека в городе, но и для того, чтобы определить его относительную позицию в социальной структуре. Первым обобщением такого рода было определение небольшого процента населения как хиллстритовцев, или людей с Хилл-стрит, что было эквивалентно брахманам, называемым реже аристократами, или, менее лестно, надутыми индюками.

Ривебруковец – другой термин, раскрывающий связь места и резидентального положения. Если о ком-то говорили, что он ривебруковец или с Ривебрука, подразумевалось, что этот человек принадлежал к городским низам. С первых лет существования поселения Хилл-стрит оформилась как «резидентный центр», здесь жили основатели-мореходы, тогда как все вновь прибывшие были вынуждены селиться ниже по течению реки, образуя нерезидентную периферию.

Сайдстритовец – еще одно обозначение, часто встречавшееся в интервью и использовавшееся для определения тех, кто не относился к хиллстритовцам. Иногда к сайдстритовцам относили всех, кто не принадлежал к жителям Хилл-стрит, однако более тщательное интервьюирование показало, что хиллстритовец всегда отличал сайдстритовца от ривебруковца. Большинство респондентов утверждало, что «люди, живущие на Ривебруке, находятся на самом дне» и «несомненно, жители Сайд-стрит лучше жителей Ривебрука». Сайдстритовец не занимал такой высокой социальной позиции, как хиллстритовец, но и не находился на дне общества, как ривебруковец. «Проживающие на Сайд-стрит, соединяющей Ривебрук и Хилл-стрит, – отмечает Уорнер, – были промежуточным территориальным и социальным звеном» [там же: 32].

Сайдстритовцы также делились на субгруппы. Одни из них занимали более высокие социальные позиции, другие – менее высокие; для выделения первых использовался географический термин – хоумвиллы. Хоумвиллы были «хорошими людьми», хотя только некоторые из них были «социально приемлемыми» для хиллстритовцев. (Хоумвилл – это довольно четко очерченная территория в северной части Янки-сити.)

Впоследствии обнаружилось, что люди, классифицированные как хиллстритовцы, не всегда жили на Хилл-стрит, и далеко не все жители этой улицы относились к хиллстритовцам (классу старых семей). Многие люди высшего класса жили в других районах Янки-сити (две большие концентрации хиллстритовцев были обнаружены в двух других частях города [там же: 33]). То же самое выяснилось о характере проживании хоумвиллов и ривебруковцев. Тем не менее названия кварталов прочно ассоциировались не только с позицией тех или иных социальных групп в иерархии сообщества, но и с резидентальным статусом этих групп и кварталов.

То, что место становится маркером социального положения, – не ново. Однако в Янки-сити границы кварталов прежде всего разделяли людей, прибывших в город в разное время, и потому сами кварталы наделялись различной символической ценностью. Резидентное ядро (Хилл-стрит) – это не столько место обитания высшего класса, сколько «квартал старых семей», даже если часть «старых семей» проживает за его пределами. Уорнер пишет:

Длительное проживание в Янки-сити имело очень большое значение, хотя продолжительность проживания сама по себе и не гарантировала принадлежности семьи к высшему классу, поскольку во всех шести классах, выделенных нами позже, были семьи, чьи предки проживали на территории сообщества Янки-сити уже двести-триста лет назад [Уорнер 2000: 40].

Кварталы не просто наделены различной символической ценностью. Они по-разному квалифицируются в городских легендах и локальных нарративах. Правом на резидентные нарративы, связывающие воедино прошлое, настоящее и будущее сообщества – первых колонистов, сегодняшних жителей и их потомков – обладает только резидентный квартал (Хилл-стрит). Иными словами, квартал в резидентальном сообществе имеет собственную биографию и родословную. Его жители стараются соотносить собственные родословные с историей города (а через него – страны), связывая семейные нарративы с нарративами сообщества:

Моя жена в таких же родственных отношениях с семьей Т., как и я; мои дети – потомки «первых переселенцев» Т. через шестнадцать родственных связей: девять с материнской стороны и семь – с отцовской [там же: 36].

Таким образом, в Янки-сити можно выделить три резидентальных региона – Хилл-стрит, Сайд-стрит и Ривербрук, – которые в свою очередь регионализованы (Сайд-стрит делится на Хоумвилл и собственно Сайд-стрит, Хилл-стрит – на зону «старых» и «новых» семей).

Один из любопытных выводов Уорнера: связь с резидентным кварталом, чье символическое значение легитимируется коллективной памятью, дает его жителям право интерпретировать историю. Описывая подготовку к празднованию трехсотлетия города, Уорнер выделил группу, обладавшую своего рода монополией на такую интерпретацию:

С точки зрения предельных идентификаций и принадлежностей коллективным символом, представляющим группу для всего коллектива, обладали «сыновья и дочери первых поселенцев старого Янки-сити» [там же: 216].

То есть группа прямых потомков первопоселенцев фактически приняла на себя функции носителей подлинно резидентных ценностей.

Основные механизмы пространственной регионализации – поддержание дистанции между «старыми» и «новыми», проведение границы между коренными и пришлыми. Символическая граница, отделяющая Хилл-стрит от остального города, – кольцо столетних вязов, запрещенных к вырубке; социальная дистанция между старыми и новыми семьями, получившая пространственное воплощение.

Окончательное утверждение развитой резидентальной стратификации знаменуется становлением механизмов поддержания и трансляции идентичности «старых семей». У. Л. Уорнер приводит в качестве примера «манифест» старожилов резидентального города: