Вокруг света за 100 дней и 100 рублей - Дмитрий Иуанов Страница 23

— Дмитрий? Добрый вечер. Спасибо, что пришли до наступления утра. Восьмой этаж, — ответил мне из домофона ровный женский голос. Я поднялся в квартиру и открыл дверь. Навстречу вышла женщина азиатской внешности в коктейльном платье с заспанными, но добрыми глазами, прямо как у проводника. Однако окружающие интерьеры не были похожи на купе российского поезда: в одной только комнате за ее спиной уместился широкий дубовый стол, три кресла, тренажерные устройства, панорамное окно, открытый гардероб с обширным набором одежды и тридцатитрехдюймовая плазма. Несмотря на ее почти иностранную внешность, мой русский язык был куда более паршивый, чем ее.

— Племяш моей хорошей подруги, Андрей, настоятельно рекомендовал вас приютить. Я верю в рекомендации друзей и надеюсь, вы окажетесь порядочным человеком. Дмитрий, откуда держите путь?

— Премного благодарен за поздний прием, Виктория. Путь мой идет из Новосибирска, и держу я его попутками.

— Что ж, тогда можете положить свои вещи рядом с этим диваном. Сегодня переночуете на нем, а завтра можно будет перебраться в комнату. Давайте поужинаем вместе, а после не теряйте времени и отправляйтесь в ванную.

Стоит заметить, что если существует что-то более неуместное и опасное в полвторого ночи, — когда мокрые носки поджимают мозоли на пятках, а руки оттягивают веки вверх, чтобы глаза видели хоть какой-то свет, — то эту страшную вещь называют любезностью. Ее не обойти, сквозь нее не продраться. Ванна, находившаяся в двух метрах от меня, была не ближе Саратова. И вот, вместо спасительной горячей воды, я был вынужден сидеть за столом и поддерживать удивительнейшие беседы, не забывая периодически менять лицо и кивать. Сон как рукой сняло, когда оказалось, что Виктория вела свой бизнес, преподавала йогу и управляла пространством «М15», которое послезавтра отмечало свой день рождения. После пары фраз она предложила мне выступить на нем, на что я сразу согласился — мы были знакомы минут пятнадцать. «Так, в прошлых жизнях мы не встречались. И откуда я знала, что вы будете выступать», — приговаривала она, ставя тарелку передо мной, а меня перед фактом плотного ужина. И, наконец, спустя пять уровней, монстр повержен, трофей взят, а тайная комната обнаружена. Иными словами, Виктория указала на ванну и ушла спать.

Я соскреб последние крупинки любезности и, отблагодарив ее, прошел по коридору до дальней левой комнаты. Внутри оказалось некоторое подобие джакузи, и я еле успел раздеться, чтобы не плюхнуться в него прямо в джинсах. Назвать это абсолютным кайфом — не сказать ничего. Я лежал в горячей воде, и пузыри летели в спину, а мой рот в свою очередь пускал такие же в воду, как рот большой старой рыбы; в голове же мелькали образы взглядов посетителей, услышавших мою речь в кафе, значка «Мерседес» на застрявшей в кювете «Газели» и овальной дырки на майке дальнобойщика. Все это осталось в прошлой жизни, из которой кто-то вытащил меня за волосы. Двумя часами ранее я мок под дождем на трассе и был без понятия, где придется ночевать, но сейчас бултыхался в ванне в просторной квартире, количество комнат которой было до сих пор неясно, а через день собирался выступать на дне рождения какого-то центра! Ничего не было понятно, и если это был сон, то мне хотелось, чтобы он продолжался подольше.

На следующий день мы отправились в тот самый центр «М15», чтобы подготовиться к торжеству. Из-под наших тыкающих в клавиатуры пальцев вылетали макеты афиш, приглашения гостям, программы мероприятий и анонсы торжественных слов — все, как и должно быть перед днем рождения какого-нибудь заведения. Вечером по проспекту Ленина я дошел до улицы Розы Люксембург и предался праздному шатанию по Томску. С первых минут моя голова стала крутиться на 360 градусов, позволяя рту щедро охать во всех возможных направлениях. Такого количества пестрых зданий в стиле деревянного русского зодчества я не припоминал даже в Суздале. Резные избы, белые витражи на окнах, словно перенесенные с узоров снежинок, по которым грациозно прохаживались ветреные, но важные коты, высокие шпили с петухами, венчавшие конусообразные купола, тянувшиеся к низкому сибирскому небу, вековые створы, видевшие раз в десять больше моего, но умалчивавшие секреты, расписные заборы, построенные скорее для привлечения взора и завороженности, нежели для защиты — все это приводило меня в неподдельный восторг. Я остановился на улице Белинского, сел на траву напротив зеленого дома и добрых полчаса рассматривал его распахнутые ставни, белые балконные узоры, острые окончания. Стоял теплый осенний вечер, ветер перекидывал через мои ноги и толстовку желтую листву, а солнце отбрасывало на стенах здания узорную тень. Я улыбался всему этому делу и приветливо махал женщинам в окнах. Это можно было назвать великолепием.

Ближе к ночи я познакомился с двумя девушками и пошел с ними в летний сад. На смотровой — сидели, вино — пили, под гитару — пели, все как положено делать молодым. Поначалу это было уморительно, пока одна из них не стала со стопроцентным упоением и двухсотпроцентной уверенностью рассказывать, как часто встречалась со мной во снах и чего вытворяла. После нескольких подобных историй я смотался от дам и пошел бродить по Томску да с незнакомцами в ночи болтать. Мне хотелось сделать и сказать как можно больше того, что раньше себе запрещал. Я ходил по ночному городу и всем встречным представлялся разными именами: трубочистом Ануфрием, бомжом, укравшим одежду у студента, ловцом диких белок, химиком Степаном и монголом Тарханом. После двух часов разговоров с Томском я сел на скрипучую ступеньку какого-то деревянного дома, посмотрел на месяц, почти превратившийся в полную луну, взял за лапы проходившего мимо мурлыкающего кота, положил его на колени, убаюкал, достал тетрадь и написал:

Объехать вокруг света — не главная цель путешествия. Намного важнее умереть для себя в прошлом и родиться новым.

Все «нельзя» и «делай так» постоянно превращают в робота. Энергия и радость застывают, сменяясь вопросами: «Нужное ли впечатление я произвожу? Достойную ли выполняю роль в социуме?» Сначала маска натягивается плавно и иногда, затем врастает все основательнее, и уже не человек руководит своими чувствами и поступками, а шаблоны и привычки. Они воспринимаются куда охотнее, ибо немногим нужны счастливые люди, живущие полной, своей жизнью. Эти люди опасны для общества, меняют его нравы, способствуют прогрессу. Да, в ограничениях жить намного проще, они лишают выбора и делают путь стандартным. Да, ум всегда говорит, что так не делается, что другие дадут негативную оценку и так дальше жить нельзя. Но…

Я хочу снять с себя все нормы, начиная с самых простых: умен тот, кто образован, успешен тот, кто зарабатывает, мужчине нужно сдерживать слезы, нельзя пить пиво на детской площадке, плохо какать посередь улицы, нельзя спать с четырьмя девушками, нельзя вести себя, как бомж; и заканчивая глубокими: любовь превыше всего, самое дорогое у человека есть его жизнь, необходимо выйти из цикла перерождения души, необходимо найти призвание и многое прочее — все это я хочу с себя снять.

Не говорю, что нужно совершать аморальные поступки. Но чтобы умереть для себя в прошлом, чтобы заново родиться настоящим, необходимо освободиться от любых зажатостей, в первую очередь в голове, а затем и в теле — норм морали, внушавшихся с детства родителями, государством, сверстниками, учителями и, самое главное, собой. Хотя бы один раз.

Конец ознакомительного фрагмента