Победа Сердца - Алекс Кайнес Страница 24

– Вик! – потревожила журналистку сотрудница местного филиала ее редакции, – что ты думаешь по этому поводу? – всё никак не унималась ее коллега.

– Я… – решила поиграть в ни к чему не обязывающую полемику Виктория, начав высказывать свою совершенно ничем не подкрепленную по сути, но убедительную по аргументам, основанным на бесконечной новостной ленте, точку зрения. При этом, даже во время непосредственной дискуссии Виктория другой частью своего разума находилась совершенно не тут, в этом транспортном средстве, рассуждая о вещах, честно говоря, не слишком ей интересных, но в совершенно уникальном пространстве, где не было никого и ничего, кроме нее самой. А если быть точнее – то там, конечно же, могли проявляться различные события, объекты и даже люди, однако все они были не более чем миражи, которые вызвал к жизни мозг Виктории, что обладал совершенно необходимой для ее многозадачной профессии способностью в нужный момент параллельно совмещать совершенно отличные друг от друга рассуждения, что зачастую помогало журналистке работать сразу над несколькими материалами, которые приобретали свой законченный вариант в виде горячих рубрик на страницах печатных изданий. Если не знать их автора, можно было даже подумать, что над ними корпели, и не один день, специалисты совершенно разных профилей, что кропотливо выискивали нужные слова и четкую фактуру для определенного материала. Но всё это не касалось самой Виктории, чье имя всегда красовалось в ее авторской колонке, и, соответственно, во всех выходивших в них статьях, поскольку весь творческий процесс, несмотря на жесткие сроки, происходил спонтанно, и, когда накапливалась критическая масса необходимого материала, как правило вовремя, она выплескивалась на страницы, где каждое слово влекло за собой десятки, сотни других, что шли следом, и параллельно с этим уже создавали дополнительные смыслы, что неизбежно «созревали» в последующих публикациях.

Только сейчас Виктория использовала свой удивительный и такой необходимый дар не для того, чтобы разделять потоки информации, чтобы они по отдельности в дальнейшем формировали свой собственный уникальный материал, нет, она создавала непробиваемую стену между ее собеседницей и собой, как бы это не было неэтично, и с показным энтузиазмом с головой погрузившись в околополитические темы, вновь занырнула в свои воспоминания. Врата ее памяти оказались распахнуты настолько, что ее ментальная оболочка пролетела назад, сквозь аэропорт, как сквозь призрак. Набирая всё большую и большую скорость, ум Виктории отматывал ленту своей жизни уже ни на минуты, но часы, на месяцы и целые годы до тех пор, пока она не добралась до того стоп-кадра своей памяти, когда ее сердце, сжавшись, сдалось и заставило организм расслабиться, ощутив сладковатый привкус во рту.

 Грегори замер, ощутив, как всё его тело приятно содрогнулось от мягкого вкуса, что разлился во рту, подобно небесной амброзии. То был вкус воспоминаний, казалось бы, забытых навсегда, но внезапно вспыхнувших прямо перед его внутренним взором так живо, как будто бы между текущим моментом и теми событиями не было никакой дистанции. Казалось, что стоило лишь протянуть руку – и можно сразу было ощутить теплоту того самого заветного летнего дня, и ощутить ртом тот самый сладкий фруктовый вкус, что обволакивал горло и, опускаясь ниже, заставлял сердце танцевать от восторга.

– И что же это за вкус, дорогой? – мягко спросил ласковый женский голос, что окончательно растопил сердечную мышцу писателя, который ощутил, как на его глазах выступили слезы радости и благодарности миру, которые он, не боясь, мог открыто показать Богине.

Это был тот самый день, тот самый момент, когда, ощутив, как внезапно его тело наэлектризовалось, путешественник мгновенно приподнял голову с колен своей возлюбленной. Та же с хитрой, но бесстрастной и совершенно беззлобной улыбкой глядела в глаза своего возлюбленного, зная все его мысли, видя, как на ладони, его прошлое, будущее и настоящее, более того – не только его так называемые душу и тело, но и то, что скрывалось за ними – нечто, продолжающее этот самый спектакль, играя перед тем самым необозримым и бесконечным зрителем, что также прятался за самим временем, и теми событиями, что происходили с писателем, который так сильно жаждал обрести милость Богини и узнать, кем же он был на самом деле. И как же было самонадеянно обрести это «собственными» силами! Ведь только теперь он отчетливо понимал, что его успехи в карьере и крах в личной жизни, а также иные всевозможные высокие и малые падения, равно как и достижения, не были подвластны ему, но были лишь необходимыми условиями вызревания понимания того, что их всех свел в данный момент умелый кукловод, который решил немного позабавить не только себя, но и выдуманный зрительный зал, что рукоплескал ему, который и сам являлся точно такой же куклой, «трикстером», собирающим все аплодисменты и почести только лишь как необходимый инструмент представления.

Таким было бы примерное описательное объяснение, если бы Грегори попытался выразить словами то неописуемое по своей сути и находящееся за рамками обыденного опыта человека нечто, являющееся неподвластным языку даже самых искусных поэтов и визионеров. Ведь, если продолжить использовать всю ту же пошлую метафору с актером и куклой – разве кукла могла бы после представления хотя бы попробовать объяснить своим коллегам, что висят на стенах или уютно лежат в сундуках за сценой, чем же они были на самом деле, и зачем вообще создается иллюзия создания и поддержания в них жизни? Можно смело предположить, что едва ли.

И вот только таким безумно косным языком можно было бы описать, как тонущее в блаженстве верховное божество слушало свое собственное отражение, что приобрело также и мужские черты, и теперь являлось эталоном мужественного воплощения мироздания, а точнее – бесконечным отражением всех универсальных принципов, характеристик и реакций первого. И вот, одно из таких отражений, что светилось бесконечной мудростью, впитавшей в своей темной коже мощь триллионов черных дыр, что пронзались блестящими всеми смыслами узорами, рисующими картину мира в ее бесконечно самосознающем и раскрывающемся потенциале, уже осенялось мыслями, что спонтанно возникали у его же собеседника-отражения. И, хотя они знали всё как друг о друге, так и о пространстве, где находились, тем не менее, оба продолжали с мастерством величайших ораторов рассказывать историю о бесконечном путешествии Богини, что стало проявленным миром, бесконечно разворачивающимся во времени. Это, в свою очередь, было залогом успешного развития процесса, происходящего вокруг. Ведь в ином случае игра бы просто не состоялась, а значит и удовольствие было бы неполным – если бы не произошло полнейшего погружения в повествование. Однако Великая Возлюбленная была готова на всё ради своего мужа, который, хотя и не был целиком проявлен нигде в мире, тем не менее, был единственным реальным персонажем, тем самым, ради кого и было устроено это представление, это величайшее признание в безусловной любви.

 – Я люблю тебя!

– Нет, нет, нет, – отрицательно завертела головой Виктория, чувствуя, как ее лицо покрыл багрянец. Девушка в мечтательности рухнула на подушки, прижав одну из них к себе так, будто бы это был самый дорогой для нее человек, до встречи с которым осталось не так уж и много времени, и который просто обязан был признаться ей в своих чувствах.

Конец ознакомительного фрагмента