Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире - Джон Грогэн Страница 28

Мы вжились в роль родителей, наслаждались незатейливыми семейными радостями и улыбались огорчениям, осознавая быстротечность жизни – даже неудачные дни вскоре станут драгоценными воспоминаниями. У нас было все, о чем только могли мечтать. Наш бесценный малыш. Наша туповатая собака. Маленький домик на побережье. И главное – взаимная любовь. В ноябре моя газета повысила меня до ведущего редактора рубрики. Эта желанная должность позволяла мне три раза в неделю печатать свои материалы на передних полосах, где я мог рассуждать на любые темы. Жизнь прекрасна! Когда Патрику исполнилось девять месяцев, Дженни поинтересовалась, когда мы озаботимся появлением второго ребенка.

– Господи, даже не знаю, – ответил я.

Мы оба знали, что хотим иметь больше одного ребенка, но я совершенно не задумывался о временных рамках. Повторить еще раз все то, через что мы прошли, казалось просто безумием.

– Предлагаю снова отказаться от противозачаточных, а там – посмотрим.

– Угу, – согласно кивнула Дженни. – Старый добрый способ планирования семьи «будь что будет».

– Эй, не пренебрегай им, – воскликнул я. – Он же сработал!

Так и поступили. Мы подсчитали, что, если Дженни забеременеет не раньше будущего года, все должно сложиться хорошо. Когда Дженни произвела вычисления, она сказала:

– Предположим, у нас будет полгода, чтобы зачать ребенка, плюс еще девять месяцев, чтобы выносить. Тогда разница в возрасте детей составит ровно два года.

Такая перспектива мне пришлась по душе. Два года – это немалый путь. Два года казались почти вечностью. Два года были чем-то почти нереальным. Теперь, когда я на деле показал, что способен исполнить мужскую обязанность по оплодотворению, бремя давления больше не тяготило. Никаких забот, никаких стрессов. Будь что будет.

Через неделю Дженни залетела.

Снаступлением новой беременности к Дженни вернулась ее странная потребность есть по ночам. Один раз ей захотелось овощного сока, в другой – съесть грейпфрут.

– А у нас есть сникерсы? – однажды спросила она около полуночи.

Похоже, мне снова предстояла утомительная поездка в круглосуточный супермаркет. Я свистом поманил Марли, прицепил поводок и отправился с ним в магазин. На автостоянке мы заметили молодую блондинку с красивой прической, блестящими бледно-лиловыми губами, на экстремально высоких каблуках.

– О, он такой славный! – прочирикала она. – Привет, щеночек. Как тебя зовут, милашка?

Марли, естественно, был счастлив подружиться с девушкой, но я с силой потянул его к себе, чтобы он случайно не испачкал ее фиолетовую мини-юбку и белый топ.

– Ты просто хочешь поцеловать меня, песик, верно? – сказала она, чмокнув несколько раз губами.

Пока мы болтали, меня разбирало любопытство: что такая привлекательная девушка делает на автостоянке по Дикси-хайвей в поздний час. Похоже, она без машины. И вроде бы не собиралась зайти в магазин и не выходила из него. Она стояла там, словно привратник, радостно встречавший незнакомцев и их собак. И почему она вела себя так дружелюбно? Красивые женщины никогда не знакомятся первыми, по крайней мере на автостоянках в полночь. В этот момент рядом притормозила машина, и водитель, мужчина средних лет, опустил стекло. «Ты Хизер?» – спросил он. Она одарила меня очаровательной улыбкой, словно говоря: «Тебе нужно чем-то заняться, чтобы быть в состоянии оплатить квартиру».

– Мне пора, – сказала она, запрыгивая в машину. – Пока, щеночек.

– Не влюбляйся без памяти, Марли, – предостерег я его, когда они отъехали. – Ты не сможешь себе ее позволить.

Прошло несколько недель. В десять часов утра, в воскресенье, когда я прогуливался с Марли до того же магазина за газетой Miami Herald, к нам снова подошли, на этот раз две девушки, скорее даже подростки.

В них чувствовались напряжение и нервозность. Они не отличались броской внешностью, да и не прикладывали особых усилий, чтобы выглядеть лучше, чем в действительности. Вид у обеих был совершенно отчаявшийся, вероятно, им не удалось заработать на очередную дозу наркотика.

– Гарольд? – обратилась ко мне одна из них.

– Не-а, – ответил я, подумав про себя: неужели вы думаете, что какой-нибудь парень отправится снимать девочек, прихватив с собой лабрадора? Каким же извращенцем представляли меня эти соплюшки! Когда я купил газету в автомате перед магазином, подъехала машина – похоже, это был Гарольд – и умчала девчонок.

Я был не единственным свидетелем бойкой торговли телом на Дикси-хайвей. Когда к нам приехала моя старшая сестра, одетая по-монашески скромно, она решила погулять в обед, и ее дважды пытались «снять» мужики в автомобилях. В другой раз гость, приехавший к нам на машине, рассказал, что какая-то женщина на обочине шоссе показала ему свою грудь без всякого повода с его стороны.

Стали поступать жалобы от жителей, и мэр пообещал публиковать в газетах имена мужчин, задержанных за связь с проститутками, а полиция начала прочесывать улицы и расставлять на каждом перекрестке переодетых женщин-агентов в надежде, что на них клюнут потенциальные клиенты. Эти полицейские в юбках были самыми непривлекательными проститутками, которых мне когда-либо доводилось видеть, – почти как переодетый бывший директор ЦРУ Джон Эдгар Гувер, но это отнюдь не мешало мужчинам обращаться к ним за услугами. Одна полицейская облава произошла прямо на обочине возле нашего дома, перед камерой группы телерепортеров.

Если бы проблема упиралась в проституток и их клиентов, мы могли бы жить спокойно, но криминальная активность набирала обороты. Наш район становился опаснее день ото дня. Однажды, когда мы бродили вдоль берега, Дженни почувствовала тошноту, ее мутило от токсикоза, и она решила вернуться домой одна, оставив нас с Патриком и Марли еще немного погулять. Пока она шла по боковой улице, услышала, как сзади тащится машина. Она решила, что это кто-то из соседей притормозил, чтобы поздороваться, или заблудившийся водитель хочет уточнить дорогу. Но когда она обернулась, то увидела за рулем голого мужчину, который мастурбировал. Поняв, что его засекли, он дал задний ход и скрылся. Дженни даже не успела рассмотреть номер машины.

Патрику не исполнилось и года, когда в нашем районе снова произошло убийство. Как и в случае миссис Недермайер, жертвой стала одинокая пожилая женщина. Ее дом стоял сразу после поворота с Дикси-хайвей на Черчилль-роуд: он находился позади круглосуточной прачечной-автомата. Я не был знаком с ней, просто махал рукой, проезжая мимо. Но в отличие от убийства миссис Недермайер теперь это дело не укладывалось в рамки обычного семейного конфликта. Жертва была выбрана случайно, а напал на нее незнакомец, проникший в дом в субботу днем, когда хозяйка развешивала на заднем дворике выстиранное белье. Когда она вернулась в дом, он связал ей руки телефонным проводом и засунул несчастную под матрац, а сам стал обыскивать дом в поисках денег. Он сбежал с награбленным, а наша слабая здоровьем соседка умерла от удушья. Преступник опять крутился возле прачечной. Полицейские быстро вычислили убийцу и арестовали. Когда его карманы вывернули, оказалось, что добыча составила всего 16 долларов с мелочью. Такова цена человеческой жизни.