Растут ли волосы у покойника? Мифы современной науки - Эрнст Петер Фишер Страница 28

Моральная ответственность

Человек науки – это результат современной науки, зародившейся в Европе около 400 лет назад. Тогда ни у кого не возникло мысли о том, чтобы подумать об ответственности. Научная деятельность в то время подразумевала ответственность. Задача заключалась в том, чтобы приобрести знания, служащие прогрессу, и научный и социальный прогресс были одним целым.

Такое положение сохранялось в течение длительного времени, оно пошатнулась лишь в наши дни. Еще в начале XX века ни один философский словарь не видел необходимости в том, чтобы включить в свой состав понятие ответственности. Это можно объяснить тем, что этика думала больше об «обязанности», которая кажется сегодня забытой, и «ответственность» традиционно приписывалась области юрисдикции. Первоначально говорили об ответственности перед судом, и кажется, что груз обвинения лежит на ученых и по сей день, даже если речь идет об их моральной – а не о юридической – ответственности. Например, исследователю вирусов вменяется ответственность не за его открытия, а за то, что он все еще не знает, как бороться с эпидемией СПИДа. А ученые в целом не несут ответственности ни за наше благосостояние, ни за наш комфорт. Слово «ответственность» появляется в разговорах о науке только в тех случаях, когда имеется в виду оружие, если обнаружена озоновая дыра, описано вымирание леса или если возникает страх перед манипуляциями генами. Если лекарства есть, то все хорошо. Вопрос об ответственности встает только при их отсутствии, и тогда все показывают пальцем на науку.

В наше время происходит нечто неслыханное. Тот, кто публично оспаривает исследование, то есть тот, кто по сути ни за что не отвечает, считается главным моралистом. Тот же, кто за все отвечает, тот и виноват. Стало привычным называть обвинителей экспертами.

Почему это происходит? Почему у нас исчезает авторитет ученых, которые дают ответы и, таким образом, принимают на себя ответственность? Почему празднуют победу те, кто вершит над ними суд?

Возможно, ответ помогут дать два экскурса в историю. Во-первых, дебаты об ответственности науки начинаются с войны. Вопрос ответственности науки стал темой философии, когда в Европе началась Первая мировая война. Немецкие ученые в те годы создали отравляющие газы и руководили их первым военным использованием на западном фронте. Ответственный за это химик Фриц Габер не испытывал при том никаких угрызений совести. Напротив. Он принял на себя ответственность, которую от него ждали кайзер и народ. Известное изречение Габера гласило, что в мирное время он должен служить человечеству, а во время войны – отечеству. Габер нашел понимание не только в Германии, но и у своих противников. В 1918 году Шведская королевская академия наук в Стокгольме присудила ему Нобелевскую премию в области химии, причем с одобрения международного сообщества. Мир признал его великое достижение, результатом которого стал синтез аммиака. С его помощью химикам удалось связать азот, содержащийся в воздухе, и в конечном счете обеспечить улучшение показателей роста растений. Габер сделал хлеб из воздуха, как тогда говорили, а ответственность за это люди в начале XX века оценили выше, чем все остальное.

Если дебаты о последствиях научных достижений начались с войны, то заканчиваются они провозглашением антично-христианских категорий. Об этом написано в оказавшей существенное влияние на общественную мысль книге Ханса Йонаса «Принцип ответственности». Философ призывает своих современников «снова научиться… благоговению и отвращению», раскрыть в наших душах нечто «святое», то, что ни при каких обстоятельствах нельзя разрушать.

Разумеется, каждый, кто находится в здравом уме и твердой памяти, согласится с той целью, на которую ориентируется Ханс Йонас. Перед лицом возможных глобальных последствий разработанных на основе естественных наук технологий он говорит о нашей обязанности сохранения бытия, об ответственности, которую мы несем перед будущими поколениями. Однако нельзя упускать из виду, что Йонас снова требует от науки оправданий, поскольку он взваливает на нее исходную, юридическую ответственность, которая описана еще в христианских учениях о морали. Раньше людей должен был привлекать к ответу Бог, а сегодня ученым приходится отвечать перед судом возмущенной общественности, которая подводит итог ущербу окружающей среды и ищет виновного, не обращая взгляд на себя. С помощью средств массовой информации и популистских философий публика явно любит играть роль верховного судьи. Она непостижима и непогрешима. Она снимает с себя обвинения, а ученые делают ей одолжение, позволяя себе обороняться. Во всяком случае, слишком мало исследователей жалуются на требования общественности, которая хотела бы продолжать жить так же, как и прежде, и при этом просит науку об инновациях, не проявляя при этом большого понимания существующих проблем научных исследований. Никто ни в коем случае не хочет отказываться от холодильников и поэтому требует разработки моделей, химически активные вещества которых не способствуют увеличению озоновой дыры. Никто не хочет также отказываться от автомобилей и ждет создания транспортных средств, выделяющих меньше выхлопных газов и не вызывающих парникового эффекта. И конечно же, никто не хочет отказываться от новых лекарств, но при этом как громко звучат призывы отказаться от опытов на животных!

Говоря об ответственности, надо быть очень точным, так как с точки зрения языка здесь речь идет о многозначной взаимосвязи. Утверждая, что «кто-то должен за что-то ответить», мы имеем в виду, что тот, о ком идет речь, должен нести ответственность перед лицами, вещами и инстанциями и за них, и что он должен это делать на основе предполагаемых ценностей и в течение определенного времени.

Из множества вероятных вопросов – кто, за что и почему, перед кем и когда несет ответственность? – вероятно, самым сложным является вопрос: перед кем отдельный естествоиспытатель должен отчитываться за свою работу? Ответить на него особенно сложно, поскольку каждый должен это сделать сам, да и то только в том случае, если уяснит для себя, что означает «достоинство человека». Но и на этот вопрос ответить сложно. Вот как говорит о человеке и жажде познания Роберт Музиль в романе «Человек без свойств»:

Знание – это поведение, это страсть. Поведение по сути непозволительное; ведь так же, как алкоголизм, как сексуальная мания и садизм, неодолимая тяга к знанию создает неуравновешенный характер. Совершенно неверно, что исследователь гонится за истиной, она гонится за ним. Он ее претерпевает.

Действительно, были и все еще есть ученые, для которых наука – словно наркотики для наркомана, как некогда говорил Макс Дельбрюк. Спрашивать их о пользе или упрекать в безответственности не имеет никакого смысла. Они просто исполняют свой долг. Такие люди обладают в высшей степени человеческой страстью, а именно жаждой познания. И пусть она при них и остается. Наше общество этим и живет. И именно оно несет ответственность за будущее.

Она не сделала этого, как постоянно пишут газеты, и для этого не нужна даже такая эпидемия, как СПИД, который католические священники необоснованно истолковывают как кару Господню. Достаточно мощного урагана. В конце 2005 года на Новый Орлеан налетел тропический ураган Катрина. Значительная часть города была просто стерта с лица земли. Когда средства массовой информации сообщали о бедствии, речь шла не только об объяснимых силах природы и политически обусловленных технических упущениях (при сооружении плотин). В газетах звучали и другие голоса. Например, мэр разрушенного города объяснил трагедию Божьим гневом. Якобы и он несет ответственность за бедствие в его регионе: «Бог разгневан на Америку. Он насылал на нас один ураган за другим». А консервативные проповедники поддержали политика, представив Новый Орлеан как «греховный Вавилон» и сожалея о том, что потопов Господних было недостаточно для того, чтобы смыть людские грехи навсегда.