Игра правил - Александр Фломастер Страница 29

Я вышел из куба обычным человеком. Я не превратился в надутого гелием манекена. По моему возвращению на всех присутствующих почему-то появились футболки с изображением на спине лица моей внутренней энергии. Все аплодировали и поздравляли меня. Поздравляли за то, что я смог и что я первый, кто прошёл этот куб и вышел из него точно таким же, каким и вошёл. Меня же это ни капли не трогало, и моё внутреннее состояние оставалось непоколебимым и умиротворённым. Ведь мне было известно то, чего не было известно им. Я-то знал, что я не смог сделать того, с чем они меня поздравляли. И что не смогу этого сделать никогда. Это сделало лицо с рисунка. Сделал не тот я, которому все восторженно аплодируют. А сделал тот я, который не я. Единственное, что заботило меня, это ощущение творящегося обмана, пусть и не преднамеренного и мною не желаемого. Никогда ранее я не видел такой концентрации неоправданной веры в одного человека.

Пока я пребывал в незаслуженных овациях, моё внимание привлёк один из людей, стоящих неподалёку. Он корчился от боли и торопился снять футболку, оттого что изображение жгло его спину. По правилам сновиденческого диалога я сухо поинтересовался у одного из аплодирующих о причине происходящего и получил очередную порцию конкретики:

— Тот человек завидует тебе и недостоин носить это изображение, оттого оно ему и жжет.

Я не успел удивиться такому ответу, потому что мои глаза открылись и уставились в потолок. Я проснулся и, лёжа в своей кровати, рассматривал интерьер комнаты. Всё находилось на своих местах, как и все дни до этого. Шкаф-купе стоял в том же углу, где и вчера. Пуф был задвинут под столик безо всяких отклонений от нормы. Шторы, кондиционер, телевизор на стене. И даже два пульта привычно красовались на прикроватной тумбе. Всё было по-прежнему. Кроме одного нюанса: непривычным было лишь моё восприятие всей этой обыденности. Моя оценка того, что я вижу, и моя эмоциональная реакция на эту оценку. Я смотрел на всё, что меня окружает, совершенно иными глазами. Словно в этом теле вчера уснул один человек, а проснулся совершенно другой. Безвозвратно изменилось моё восприятие собственной жизни. Что было ценно ещё вчера — сегодня стало незначительным, а что было незначительным вчера — сегодня стало первостепенным. В то самое утро призма моего взгляда на окружающую действительность развернулась на сто восемьдесят градусов. Поменялась настолько сильно, что мне порой жутковато вспоминать свою прошлую жизнь. Я с ужасом смотрю на свои прежние ценности и стремления, спонтанное воспоминание которых уже само по себе представляется для меня чем-то непристойным. Возникает необъяснимое ощущение брезгливости к самому себе, некоего отторжения от самого себя. Но с другой стороны, я очень уважаю себя прежнего. Уважаю себя за способность услышать и увидеть то, что я увидел и услышал. Ведь тот, прежний я, годами бродил по грязи и всё-таки смог отыскать верный путь. Не уверен, что когда-нибудь ещё я смогу совершить такой же мощный рывок в своём развитии, как совершил тогда. Как его совершил прежний я. Оттого тот, прежний я, заслуживает огромного уважения за проделанную многолетнюю работу. За то, что я сейчас могу наслаждаться своим нынешним состоянием.

Помнится, эта история произвела на меня серьёзное впечатление. Я всё пытался вникнуть в описанные им образы и более точно уловить отображаемую ими суть. Рассуждал о том, насколько верно он трактовал увиденное, и уловил ли он всё, что должен был уловить. Уловил ли он всё то, что эти образы стремились ему донести? Позже я рассуждал над тем, имею ли основание и право анализировать эту информацию и вносить какие-то поправки и дополнения? Не лучше ли было бы принять всё так, как описал он, и довольствоваться этим? А потом поймал себя на мысли, что я полез в дебри рассуждений именно по причине неспособности до конца понять суть его рассказа. Полностью ли я уяснил её, воспроизведя в своей памяти сегодня? Смог ли я до конца понять его слова на этот раз? Снова не уверен. Но уверен в одном, что в свете сегодняшних Мотиных высказываний вся эта история как минимум заиграла в моём понимании совершенно другими красками. Я смог увидеть природу и причины всех этих процессов. Смог увидеть природу позывов человека к истинной свободе. Откуда и почему в людях иногда восстаёт и просится наружу это ощущение. И я убедился, что некоторые люди не отказываются выпускать это ощущение «на волю» и жить с ним в ладу. Не давят свой голос совести, а живут с ним в гармонии. Очень необычное чувство — по-другому увидеть привычные вещи. Слегка по-другому посмотреть на окружающий мир.

Не наступать на одни и те же грабли — первое условие прогресса. И в контексте «не вставлять свои пять копеек в протекающий разговор», а проще говоря — уметь выслушать до конца и обдумать, — это условие было мной полностью соблюдено. Я не прогадал со взятой паузой, и вышедший из недолгих раздумий В озвучил Моте крутившиеся в моей голове вопросы. Только вместо неаккуратных эмоциональных выпадов это были структурированные наступательные конструкции, чётко ведущие к основному предмету интереса:

— Кстати, — неторопливо заговорил В, — я забыл у тебя уточнить. Если я правильно тебя понял, то ты называешь людей, руководящих другими людьми, — паразитами. Ничего не создающими и бесцельно прожигающими ресурсы социума, — хмыкнул он. — Я попробую намекнуть, а ты, развивая мысль и находя необходимые ответы, уж как-нибудь попробуй допереть самостоятельно до всей глубины и пагубности своего заблуждения… Люди, руководящие другими людьми, дают таким, как ты, возможность себя реализовать. Руководители дают вам работу и занятость. Без человека, организовавшего твою компанию и управляющего ей, ты бы маялся от безделья, жалуясь на жизнь. А вместо этого, будучи сыт и одет за счёт созданного им рабочего места, ты можешь сидеть тут и умничать о высоких материях. Люди своим умом создают целые корпорации с сотнями тысяч рабочих мест. Упорядоченность человеческого социума — всецело заслуга людей, умеющих эту упорядоченность организовать и ей управлять. Организаторы и управленцы — это голова любого общества. Поэтому я бы попросил тебя пересмотреть свои убеждения и перестать приравнивать всех руководителей к бесполезным паразитам.

— Людей, — будто оскорбившись, незамедлительно возразил Мотя, — что создают своим умом структуры и процессы социума, ведущие социум к прогрессу, — я никогда не называю паразитами и иже с ними. Я называю таких людей руководителями. А вот присосавшиеся к трудам руководителей халявщики с раздутым самомнением и непомерной жаждой власти — это и есть бесполезные вредители и паразиты социума, вечно играющие в царьков на любой позиции. Паразитами я называю людей, реализующих жажду власти. Но никак не людей, создающих структуры социума, ведущие его к усложнению. Паразиты и опухоль нашего больного общества — это люди, штопающие свои комплексы через реализацию жажды власти над другими людьми. Толку — ноль, а потребления — за десятки человек. Жажда власти не имеет ничего общего с прогрессом социума и созданием рабочих мест…

— Реализация жажды власти, — настаивал В, — это ли не создание структуры социума и её упорядочивание? Принуждая людей к работе над созданной структурой, человек формирует ячейку, производящую в социуме полезный ресурс. Будь то рабочие места или конкретный продукт: потребительские товары и услуги. Ты совершенно не владеешь предметом разговора. Создание любой структуры социума с вертикалью власти — это полезный для социума упорядоченный механизм, на выходе дающий конкретный продукт. Вопрос тут в том, что люди делятся на два типа: на тех, кто сгоняет остальных в толпу и управляет ей; и тех, кого сгоняют в толпу для управления. Так вот я из первых — из тех, кто сгоняет. А ты из второго — из тех, кого сгоняют.