Обойдемся без педагогики. Книга для родителей, которые хотят воспитывать детей самостоятельно - Андрей Максимов Страница 3

В общем, зацарапали они в голове Листика…

Ты, наверное, удивился, что у листиков есть голова? Так вот что я тебе скажу: у Листика, в сущности, кроме головы, ничего и нет. Он весь из себя – одна сплошная голова.

Уверяю тебя: тонкая такая голова. Листики прямо головой к ветке крепятся, чтобы мысли мудреца Дуба к ним быстрее попасть могли.

Ну и вот… Мысль про неизбежность падения царапалась в голове Листика, царапалась и доцарапалась до вывода.

Вообще, мысли всегда так поступают: если уж царапаются, обязательно доцарапываются до вывода.

Вывод был решительный. А какой еще вывод может родиться в голове того, кому больше всех надо?

Листик-голова сделал такой вывод:

– Не могу я ждать, пока рухну с Дуба. Если я неземной, то небо меня не выдаст. Если я – его, то оно – мое.

Вывод, он чем хорош? За ним следом обязательно решение приходит. А за решением что? Поступок.

И вот Листик совершил самый безрассудный поступок: он напряг свою голову… Сильно-сильно… Так сильно, что ветка не смогла ее удержать.

И Листик полетел по своему любимому небу.

То есть это он думал, что полетел, а на самом-то деле он, разумеется, падал.

Ты ведь понимаешь: жизнь так устроена, что, даже если тебе кажется, будто ты летишь, ты все равно, в сущности, падаешь, потому что обязательно в конце концов оказываешься на земле.

Но это ведь так с нами, земными, происходит. А Листик был неземной.

К тому же ему было больше всех надо. А тот, кому больше всех надо, чаще всего больше всех и получает. Если, конечно, понимает, что именно ему надо.

Стоило Листику взлететь, и Небо сразу его разглядело, оно почувствовало в нем своего.

И тогда доброе Небо подослало к Листику Соловья.

Соловей схватил Листик и понес в свое гнездо.

Надо тебе сразу и честно сообщить: это был не просто так себе Соловей, это была очень несчастная птица – Соловей, потерявший песню.

Каждый знает, что Соловью без песни так же плохо, как без крыльев. А этот песню потерял. Представляешь?

И знаешь почему? Уюта у него не было в гнезде. А сам подумай: если нет уюта, какая песня?

Без уюта красивая соловьиная песня не рождается. Так уж повелось.

Небо очень переживало по этому поводу: привыкло оно песни Соловья слушать. Свой парень, неземной. И без песни. Нехорошо.

А тут – Листик. Тоже неземной. Очень кстати.

Соловей как Листик в гнездо принес, сразу в гнезде поселился уют. Потому что если голова в доме, то там уют поселяется.

Тут и песня у Соловья родилась.

Небо слушало его и радовалось.

Дуб тоже слушал. Но не радовался. Хоть и мудрый был, но песни не любил со своего желудевого детства. Смысла в них не видел. Дуб потому что.

Говорят, Листик до сих пор живет в гнезде Соловья и помогает ему петь песни.

И знаешь, что самое интересное?

Другие листики на дубе уже давно пожелтели и на землю рухнули. А этот, которому было больше всех надо, не желтеет со всем. Неземной потому что.

А если ты неземной и создаешь уют, чтобы песня рождалась, то и желтеть вроде как ни к чему.

ГЛАВНОЕ, ЧТО ХАРАКТЕРИЗУЕТ НАШЕ ОТНОШЕНИЕ К ДЕТЯМ, – ВЫСОКОМЕРИЕ.

«Родители нужны детям, чтобы принимать решения о здоровье, питании и образовании, иначе бы они проводили все детство, питаясь пончиками и пялясь в телевизор» [2], – пишет замечательный ученый и умнейший, судя по всему, человек Роберт Сапольски, к чьим работам мы еще непременно вернемся в этой книге.

Крупные ученые тоже ошибаются. Однако нельзя не признать, что высказывает Сапольски очень характерный для нас, взрослых, взгляд.

Держать детей за придурков, которые ничего не хотят, кроме как развлекаться, – привычная, излюбленная и очень возвышающая позиция взрослых людей.

Удивительное дело! Мы – взрослые, построившие такой сложный, негармоничный мир; мы – взрослые, поставившие существование планеты на грань гибели; мы – взрослые, «снабжающие» ежедневные новости невероятным количеством разных кошмаров; мы – взрослые, убравшие за ненадобностью из своего лексикона такие еще вчера привычные слова, как «благородство», «честь», «достоинство», «братство»; мы – все! – почему-то абсолютно убеждены, что имеем право воспитывать детей, поучать их и даже заставлять их брать с себя пример.

Вспоминается знаменитый анекдот: «И эти люди не разрешают мне ковыряться в носу?»

Педагогика – слово греческое, в переводе означает «вождение детей» или «детоведение» (не в смысле «изучение детей», а в смысле «вождение их за руку»).

Вот мы такие педагоги и есть. Нам хочется взять свое дитя за руку и вести к чему-то, что нам представляется хорошим и правильным. И чтобы ребенок шел рядом. И чтобы не дергался. И вопросов лишних не задавал.

В самом конце XIX века в России вышла книга весьма известного английского психолога Джеймса Сёлли «Очерки по психологии детства». Она начинается с удивительной и очень характерной фразы: «С тех пор как существует человек, подле него находится и ребенок» [3].

Здорово, правда? Очень четкое деление: мол, есть человек, а рядом с ним иное, другое существо под названием «ребенок» – не человек.

Нам искренне представляется, что ребенок – это еще никакой не человек, ему еще только предстоит им стать, а пока это такой «недопесок», которого нам надо вырастить, то есть обучить его тем законам, которые нам, многоопытным, кажутся верными.

ДЕТИ НЕ ГОТОВЯТСЯ К ЖИЗНИ. ОНИ ЖИВУТ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.

Это нам, высокомерным взрослым, представляется, будто у наших детей есть только завтра. На самом деле у них есть и сегодня, и вчера.

РЕБЕНОК – ЭТО НЕ СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ ГОТОВИТСЯ К ЖИЗНИ, А ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ ПОЛНОЦЕННО, КАК ПРАВИЛО, ЕЩЕ БОЛЕЕ ПОЛНОЦЕННО, ИНТЕРЕСНО И ОСМЫСЛЕННО, ЧЕМ ВЗРОСЛЫЙ.

РЕБЕНОК – ЭТО ЧЕЛОВЕК. ОСТАЛЬНОЕ – КОММЕНТАРИИ.

Однако эти комментарии, безусловно, важны. И мы, разумеется, еще поговорим о том, а что это, собственно говоря, значит – видеть в своем ребенке друга, товарища, а не объект для дрессуры и воспитания.