Соли, жарь, стройней. Тело твоей мечты без диет, спорта и подсчета калорий - Денис Маркелов Страница 3

В 1995 году я внезапно почувствовал боль в правом боку. На улицу я выходил редко, поэтому особо не торопился обращаться за помощью. Просидев дома неделю, я все же пошел к врачу. Диагноз – аппендицит. Врач меня пожалела и отправила в детское отделение, хотя мне уже было 15 лет. Условия там предоставлялись лучше.

Ночь я провел с адской болью, но утром все прошло. Собрал вещи, через час меня должна была забрать бабушка. А потом пришли анализы.

В срочном порядке меня подготовили к операции. Я очнулся в реанимации. Боль исчезла не просто так – случился перитонит, и началось заражение.

Из простой операции все превратилось в месячное лечение в больнице.

В больницу я попал с весом в 115 килограммов. При выписке вес составил 82 килограмма. Шрам от аппендицита на животе заживал очень долго. Он тянется грустным напоминанием через все мои фотомотивации.

Наступил 1996 год. Прошли выборы Бориса Ельцина, умерла мама. Мной очень заинтересовался военкомат. Далеко не с благими намерениями активизировался отчим. Он хотел полностью отжать квартиру и выселить нас с бабушкой в коммуналку. Бабушка, обессиленная судами, все еще старалась что-то сделать. Однако я прекрасно понимал, что это просто вопрос времени. Несколько раз в неделю под дверью стояли приставы с намерением вручить решение суда о выселении.

Всего за год после больницы и перитонита мой вес вырос с 82 до 160 килограммов . Тело покрылось растяжками. Люди все чаще оборачивались в мою сторону и отпускали нелепые шуточки, а я больше замыкался в себе. Смерть мамы заставила меня пойти и взглянуть в глаза страху, мучившему нашу семью много лет.

Я договорился с отчимом, став третьей стороной. Мы отдали ему все, что было у бабушки, и наконец нас оставили в покое.

Так я получил второй урок жизни: проблемы нужно решать, иначе они решатся сами, но совершенно не так, как нужно тебе.

Военкомат встретил первой чеченской. Мои одногодки боялись получить повестку в руки, поэтому секретные звонки в дверь и перезвон по телефону с бросанием трубки были обычной практикой. На турникетах метро стояла милиция, отлавливавшая молодых людей, подходивших под возраст 18–27 лет. Брали всех, не особенно разбираясь в проблемах со здоровьем. Даже студентам с отсрочкой приходилось прятаться, так как она действовала не сразу.

Откупаться денег не было. Я пошел сдаваться. Нехотя назначили медицинское обследование. Скрепя сердце, все же меня отпустили до 18 лет, не дав никакого определения, для каких войск я подхожу. Тогда же я стал пенсионером по потере кормильца.

В 18 лет я пришел в тот же военкомат, но уже в весе 180+. Генерал, к которому я почему-то был отправлен на прием, извергал проклятия и кричал: «Маркелов!!! У тебя такая фамилия! А ты жирный! Мы тебе столько времени давали, чтобы ты похудел! А ты…» Так и подмывало сказать, что мотиватор из него так себе.

К 18 годам я уже был прожженным айтишником. Все как надо – длинные волосы, борода, ну и вес под 190 килограммов (далеко не мышц). Я научился общаться с людьми своего пола, такими же айтишниками. В основном общение происходило на почве зарождавшейся эры интернета, и это стало спасением. Мы пытались делать компьютерные игры, и все так же были бедны, как церковные мыши.

ЧЕЛОВЕК приспосабливается к любым условиям жизни, в том числе и к огромному весу. Когда ты полный, нет ощущения, что на тебе висит что-то лишнее. Если не смотреть в зеркало, то чувствуешь себя нормально, пока дело не касается движения. Даже простая домашняя работа превращается в испытание.

Когда не было денег, бабушка перешивала мою старую одежду. Иногда она просто сшивала вместе по двое брюк. Конечно, это выглядело ужасно. Лето превращалось в кошмар. Ощущение, что ты в вечной паровой бане. Ты, как улитка, оставляешь за собой след на всем, к чему прикасаешься. Люди воспринимают тебя как нежелательную персону, от которой одни проблемы. Сколько же я перебил ваз и чашек, задевая кормой в гостях посуду… Любая ступенька, любой выход за пределы своего кокона, в котором я жил, запершись от людей, вызывали приступ паники.

В 20 лет я чувствовал себя 70-летним инвалидом. Организм работал на износ. И судьба моя была, в общем-то, незавидна.

У меня был друг по компьютерным увлечениям. Он был старше меня, его вес превышал 160 килограммов. Тогда я этого не понимал, но он стал отражением меня в будущем. Талантливый схемотехник, создатель компьютеров. В общем, такие люди рождаются не часто. В 2000 году мы вместе мечтали, создавали, творили. Но с 2003 года наши пути разошлись. Я начал свой путь к самосовершенствованию, а он – нет. Мое похудение воспринималось как предательство.

В последний раз я видел его в 2010 году. Без жены, без детей, в съемной, заваленной хламом квартире. Он готовился к операции на позвоночнике. Работать уже не мог из-за зрения и сахарного диабета. Мы с общими знакомыми пытались помочь разобраться с его проблемами и нищетой. В 2013 году он умер, не дожив до 50. В одиночестве и куче мусора.

С наступлением 18 лет закончилась моя пенсия по потере кормильца. Один из двух источников дохода нашей маленькой семьи прервался. По просьбе бабушки я подал на инвалидность. Прошел комиссию и в целом набрал на первую группу. Пенсия была маленькая, и я понимал, что подтверждать ее нужно каждый год, а это не выход, ведь я не чувствовал себя инвалидом. У меня были руки и ноги. Ну а вес – это просто вес! Начались поиски работы.

Вскоре мне посчастливилось найти вакансию продавца компакт-дисков. Новому поколению не понять, но тогда это был единственный способ передачи информации. Нужда выгнала меня из дома, я ощутил всю прелесть обладания огромным весом. Поездки в общественном транспорте оказались настоящей пыткой! Каждый раз я чувствовал себя, словно по дороге в школу.

ДУМАЮ, каждый, кто борется с весом, ощущал холодок людского презрительного взгляда. И ведь ладно, если бы рядом с тобой громко шептались сплошь фитоняшки и Тарзаны. Но на моем фоне каждый считал своим долгом подчеркнуть, что у него-то все прекрасно (даже если в нем самом больше 100 килограммов).

Как-то произошел один случай, надолго замуровавший меня в квартире. Я ехал в питерском метро, рядом сидели папаша лет 30 и его сын лет 10. Он за что-то отчитывал ребенка. И окончанием его фразы было: «…станешь таким же жирным уродом, как он!» Мужчина ткнул в меня пальцем, зло зыркнул, а я… Полные люди не умеют ни драться, ни быстро бегать. Только разговаривать. О чем можно было говорить здесь? Просто еще один самоутвердившийся человек оборвал ниточку, связывающую меня с реальным миром.

Полные люди всегда воспринимались как помеха. Они сопят, потеют, кряхтят. Медленно двигаются. Как правило, одеты не по сезону. Они словно реликты, выползшие в современный мир, который старается их забыть и стереть из памяти. Здесь нужно сказать, что общество наше развивается. И сейчас полный человек, живущий нормальной жизнью, не просто не редкость, а скорее данность времени. Полнота – больше не пожизненное клеймо, а излечимый недуг. И сами полные люди не обрекают себя на самоотречение в пещере под одобрительные возгласы окружающих, а начинают борьбу с собой и обязательно выигрывают!