Тайны космонавтики - Игорь Прокопенко Страница 3

В Пенемюнде советским специалистам предстал только скелет полигона — немцы уничтожили все оборудование. Но оставались нетронутыми бункеры, дороги и тщательно разработанная сеть силовых и сигнальных кабелей. На упоминавшийся выше завод «Миттельверк» Черток попал в середине июня 1945 года и увидел, что американцы успешно вывезли самые ценные частично собранные «ФАУ-2» и огромное количество компонентов ракеты. Он посетил концлагерь Дора, в котором жили работавшие на конвейерных линиях «Миттельверке» пленные. Один бывший заключенный лагеря вызвал у Чертока восторг, предложив ему гироскоп с ракеты «ФАУ-2», который он спрятал и хранил много месяцев. Местный немецкий инженер сообщил Чертоку, что сборочные линии действовали до последних дней войны и производили 35 снарядов в день. Он сказал также, что американцы вывезли основную часть ракет, но полагал, что русские смогут раскопать кое-что среди оставшихся обломков и мусора и восстановить около 20 ракет. Черток вместе со своей командой поселился на принадлежавшей фон Брауну вилле Франк неподалеку от Бляйхроде. Его поразило богатство этого дома: большие комнаты, мраморная лестница и картины в золоченых рамах.

В работе над реконструкцией системы управления полетом «ФАУ-2» главной проблемой для советских спецслужб было отсутствие специалистов. Главные действующие лица немецкой ракетной программы в Пенемюнде (Дорнбергер и фон Браун) сдались американцам вместе с тоннами ценной документации. Советской стороне из высокопоставленных сотрудников команды фон Брауна достался лишь Гельмут Греттруп, руководивший лабораторией систем управления и телеметрии. Он не захотел присоединиться к бывшему шефу и сдаваться американцам, предпочтя в сентябре 1945 года перейти в организованный советскими спецслужбами институт РАБЕ в Бляйхроде. Он сделал этот выбор, в немалой степени руководствуясь материальными стимулами и перспективой остаться в Германии — именно это обещали ему советские спецслужбы. Кроме того, в этом институте стали работать специалист по аэродинамике Вернер Альбринг, инженер-конструктор Йозеф Бласс, специалист по управлению и наведению Йоханнес Хох, специалист по гироскопам Курт Магнус, химик по жидкому топливу Франц Матес.

Институт РАБЕ работал в атмосфере секретности — немецкие инженеры и ученые продолжали жить в своих квартирах, но ходили на работу под неусыпным присмотром НКВД. Однако близость зоны оккупации союзников создавала большие проблемы. Американцы не оставляли надежд переманить специалистов из советской оккупационной зоны. По свидетельству будущего председателя КГБ Ивана Серова, который в 1946 году был членом Специального комитета по реактивной технике при Совете министров СССР, одного из руководителей РАБЕ специалиста по фамилии Коерман пытались завербовать американцы, подсев в кафе. Однако Коерман не захотел работать с бывшими эсэсовцами под заокеанским патронатом и сообщил о попытке вербовки в НКВД.

Постоянный прессинг со стороны американской разведки вынудил советское руководство принять в октябре 1946 года решение о вывозе немецких ученых, их семей и оборудования секретных лабораторий в СССР. По разным оценкам, принудительной эвакуации в СССР подверглись от 2 до 6 тысяч человек — специалистов в области авиации, ядерной энергетики, ракетостроения, электроники, радиолокации и членов их семей. Ингрид Греттруп, жена главного немецкого специалиста, доставшегося Советскому Союзу, отмечала в своих мемуарах, что была удручена тем, что ей пришлось жить в СССР. Вот что она пишет: «Их улыбки были, как всегда, дружескими. В самом деле, они даже кое-что пообещали: квартиру, намного большую и лучше обставленную, чем наша, жизнь без каких-либо ограничений, жизнь в прекрасном городе среди великих людей. Единственное, чего они не обещали, это что мы увидим свою родину снова…»

* * *

Захваченные американцами на заводе «Миттельверк» ракеты «ФАУ-2» в количестве около 100 штук были собраны на испытательном полигоне американской армии Уайт-Сэндс в штате Нью-Мексико. Туда же американцы привезли и многих немецких ракетных специалистов. Эта программа подверглась значительной критике в военном ведомстве, поскольку касалась личностей, связанных с нацистским режимом. Набор и обустройство немецких специалистов происходил вне заведенного порядка работы Государственного департамента, предусматривавшего собеседование или рассмотрение дела. К тому же в августе 1945 года президент Трумэн утвердил проект «Скрепка», кодовое название которого произошло из обыкновения скреплять таким образом иммиграционные документы вновь прибывающих ведущих ученых из Германии. Двойной задачей «Скрепки» было набрать лучших немецких специалистов по ракетостроению и одновременно не допустить появления такой же технической информации в СССР. Проект предполагал, что никто с темным политическим прошлым не будет допущен в Соединенные Штаты. Однако на деле это не всегда последовательно соблюдалось — немецкие ракетные специалисты были столь важны для национальной безопасности США, что на их сотрудничество с нацистским режимом просто закрывали глаза.

Конструктор ракетно-космической техники, создатель первых баллистических ракет Вернер фон Браун

Первая группа немцев прибыла в Соединенные Штаты в ноябре 1945 года. Личные дела многих немцев, предложенных для работы в «Скрепке», действительно обнаруживали самые разнообразные связи с нацистским правительством. И самая главная фигура — бывший штурмбаннфюрер СС Вернер фон Браун (1912–1977), переехавший в США вместе со своей женой Марией и их маленькой дочкой Айрис Карин.

Со временем он станет подлинным отцом американской космической программы. Но пока что потомку прусского дворянина предстояло коротать дни на секретной базе Уайт-Сэндс в пустыне Нью-Мексико. Он быстро захватил лидерство в сообществе немецких ученых-эмигрантов. По свидетельству современников, даже внешне он вызывал симпатию и доверие — высокий (1,82 метра), с густыми светлыми волосами, с квадратной челюстью, атлетичный, умеющий поддерживать разговор. Обаяние фон Брауна поддерживалось также его интеллектом и разнообразными культурными интересами — он свободно владел несколькими языками, играл на рояле и скрипке, хорошо разбирался в философии, религии, географии и политике. По натуре это был прямой и откровенный человек, но в опасном мире нацистской Германии сумел приобрести такие качества, как хитрость, безжалостность и способность к коварному политическому маневрированию.

Жизнь в Уайт-Сэндс не была легкой для фон Брауна и его коллег. Все же их статус был определен положением проигравших в войне. На первом этапе люди, работавшие в Уайт-Сэндс, не имели паспортов или других документов, которые позволили бы им свободно перемещаться за пределами базы. Да и само необитаемое пустынное место с окружающими горами надежно отделяло базу от внешнего мира. Время от времени немцам разрешалось посещать лишь город Эль-Пасо в Техасе. Быт ученых был аскетичным — они жили в казармах с самыми примитивными удобствами.

С другой стороны, в Уайт-Сэндс команда фон Брауна достигла значительных профессиональных успехов. Они запустили почти 70 ракет «ФАУ-2», намного опережая параллельную советскую программу в Капустином Яре, о которой речь пойдет ниже. Кроме того, были сделаны попытки усовершенствовать основную конструкцию «ФАУ-2» и провести эксперименты с двухступенчатой ракетой. 24 февраля 1949 года одна из ракет была модифицирована для присоединения второй ступени, названной «прокладкой WAC» (Women’s Army Corps, женская вспомогательная служба сухопутных войск), и в ходе эксперимента поднялась на высоту 400 км.