Будущее уже началось. Что ждет каждого из нас в XXI веке? - Брюс Стерлинг Страница 31

Открыв в войне новую страницу, «тигры» решили «позаботиться» о 250 больных и раненых хорватах. Они вывезли их из города на автобусах, а затем зарезали, уничтожив в заключение и весь медицинский персонал. Убитых свалили в ямы, тайно захоронив в «братских могилах», которые были раскопаны и освидетельствованы годы спустя, во время процессов над военными преступниками.

Осада города была страшной, и именно эта сознательная жестокость сделала Вуковар ярчайшим символом непримиримой ненависти между сербами и хорватами. И Аркан со своими «тиграми» играл именно на этой струне. В отличие от большинства современных войн, в югославской гражданской войне были границы и линии фронтов. Но скучать в окопах, пережевывая холодный неприкосновенный запас, было совершенно не в духе «тигров». «Тигры» стали совершенно новым видом «народного ополчения» – мобильным и смертоносным отрядом грабителей.

«Тигры» обычно прибывали в те районы, где еще не начинались межнациональные столкновения. Они врывались в провинциальные города, имея на руках компьютерные распечатки с адресами влиятельных противников сербов, предоставленные им спецслужбами. Ошеломленных мирных жителей пытали, насиловали и расстреливали, а их дома грабили и сжигали. Хотя «тиграм» иногда удавалось избежать полномасштабной публичной бойни, грабили они в открытую. Причем специализировались на иностранной валюте, золоте и драгоценностях. Личные сбережения становились легкой добычей, так как никто не доверял югославским банкам или югославскому динару. «Тигры» умудрялись даже организовывать грузовые перевозки, переправляя награбленную утварь, мебель, велосипеды, стереосистемы и даже ковры.

«Тигры» преуспели в разжигании межнациональной розни: оскверненные кладбища, сожженные церкви и – особенно отвратительная балканская традиция – вырванные у мертвых глаза. Где бы ни останавливался караван джипов «тигров», все без исключения цепенели от ужаса. В первую очередь это касалось местных сербов, знавших, что подобные безумные провокации вызовут лишь жестокую месть бывших друзей и соседей. Возмездие действительно не заставляло себя долго ждать. Оно приходило в форме массовых военных репрессий, как, например, во время безжалостной хорватской операции «Шторм» в 1995 году, когда были «освобождены» развалины Вуковара, а двести пятьдесят тысяч сербов изгнано из собственных домов. Хотя Аркан преуспел в развязывании войн, сербы не выиграли ни одну из них.

Благодаря покровителям из спецслужб «тигры» почему-то никогда и нигде не упоминались официально. Для сербов они были окружены своего рода политическим вакуумом. Это продолжалось, даже когда вторжение «тигров» в Боснию освещали их собственные средства массовой информации, публично демонстрировавшие груды трупов мирных жителей перед объективами новеньких западных камер. Отвечая разгневанным дипломатам, президент Милошевич назвал Аркана «простым владельцем кондитерской».

В середине 1990-х годов шокированная Европа наложила экономическое эмбарго на пылающие руины Югославии. Этот шаг криминализировал все население Сербии, стерев когда-то существовавшие различия между Арканом и законопослушными гражданами. Эмбарго необыкновенно благоприятно сказалось на карьере Аркана. Он взял инициативу в свои руки, монополизировав внешнеэкономические связи крупной, прежде преуспевавшей страны с населением в десять миллионов человек.

У Аркана имелись связи с мафией по всей Европе, и чем больше страна разорялась, тем больше росли его богатство и влияние. Естественно, он был не единственным мафиозным «воином» в городе. С самого начала у него не было недостатка в последователях. Драгослав Бокан возглавил «Белых орлов». Четники Воислава Шешеля широко прославились беспрецедентной жестокостью в обращении с пленными. «Городские громилы» Франко Симатовича носили дикий сербско-техасский наряд: маски террористов с ковбойскими шляпами. Однако самым опасным соперником Аркана был, вероятно, Марко Милошевич, блестящий владелец большинства дискотек, всегда одетый по последней моде, сын президента Милошевича. Два титана молодежной культуры сцепились из-за контроля над дизеляшами – так прозвали местных контрабандистов горючего. Во-первых, потому, что оба занимались контрабандой дизельного топлива. Во-вторых, потому, что оба предпочитали одежду марки «Дизель».

Аркан превратился в типичного сербского «патриота-бизнесмена». Он нелегально завозил в страну почти все: от салфеток до сигарет. Он вкладывал средства в гостиничную сеть, открывал казино и спонсировал белградский торговый центр, прозванный в народе Арканзасом. Он сновал, как челнок, по полям сражений и, возвращаясь из кровавых мародерских рейдов на уик-энд, продавал награбленное благодарным сербам.

Пока продолжались югославские войны, Аркан остепенился и стал вести размеренный образ жизни. Большую часть времени он проводил на светских приемах в своем любимом шикарном отеле, белградском «Интерконтинентале». Так как в этой гостинице останавливались иностранные журналисты, жизнь там была совсем не столь стесненной, как в остальном Белграде, страдавшем от отключения электричества, дефицита топлива и гиперинфляции. Когда Аркан не болтал с иностранной прессой, он уединялся в своем внушительном белградском особняке, выстроенном в испанском стиле, с греческими колоннами и стеклянным лифтом. Как и остальные «звезды эстрады», он периодически женился и разводился, оставив в жизни потомство из семи детей. В конце концов он был объявлен международным военным преступником, как и его ближайшие друзья, кроме того, Аркана уже разыскивали в нескольких западных странах за побеги из тюрем, так что с чисто практической точки зрения это обвинение для него совершенно ничего не изменило.

Аркан основал и возглавил политическую партию, которая фактически являлась его личной армией, просто под другим названием. Он баллотировался на парламентских выборах, и его восторженно избрало запуганное сербское меньшинство Косово (местным албанцам не позволили голосовать). Он купил захудалый футбольный клуб, ставший чемпионом, как только судьи в полной мере осознали, с кем имеют дело.

Однако пиком в карьере Аркана, бесспорно, стала широко разрекламированная женитьба на поп-диве. После второго развода у него начался страстный роман с популярной сербской певицей, местной секс-бомбой Светланой Цецой Величкович. В феврале 1995 года Аркан и Цеца отпраздновали пышную свадьбу, которая широко освещалась телевидением и репортерами, заполнившими фотографиями страницы журналов, с почетным караулом, вооруженным короткоствольными автоматами. Это был праздник национального масштаба, самое яркое событие в жизни задавленной Сербии. Юная невеста, которой исполнился тогда двадцать один год, была одета в потрясающее платье точную копию подвенечного наряда Скарлетт О'Хара из «Унесенных ветром». Сорокадвухлетний Аркан вырядился в парадную гвардейскую форму с плащом и сапогами и с громадным православным крестом из золота на груди. Новобрачные уехали в длиннющем каштановом «ягуаре» с золотой решеткой радиатора и с зарегистрированными в Калифорнии номерами. Вся страна была в экстазе.

Настоящий секрет успеха Аркана заключался в том, что он был не просто извращенно жестоким военным преступником, но и классным импресарио, знавшим, что любят люди. Аркан загубил свой истинный талант. Цеца пела в необычной манере «турбо-фолк», на непонятном языке, а ее сценический псевдоним было тяжело произнести и запомнить иностранцам. Но она от природы была несомненной поп-звездой: яркой, привлекательной девочкой с голосом. Цеца стала олицетворением успеха для целого поколения юных жительниц Белграда, «спонсируемых девочек», вросших в теневую экономику в качестве фотомоделей или содержанок преступников. Выйдя замуж за могущественного Аркана, Цеца поймала самую крупную в Сербии рыбу.