Зачем работать. Великие библейские истины о вашем деле - Тимоти Келлер Страница 37

Однако не все потеряно. Та трансцендентная надежда, которая с таким мастерством описана в «Листе кисти Ниггля», и экстатическое представление о том, на что тогда будет походить творческий труд, могут оказаться крайне полезными для того, чтобы мы работали с удовлетворением в несовершенных рамках этого мира. Христианское благовестие дает нам важнейшие ресурсы для того, чтобы сегодня мы работали с большим вдохновением, реалистичнее, с большим удовлетворением и вернее. Каким же образом?

Во-первых, благая весть дает нам альтернативную историю, куда мы помещаем и наш труд; это жизненно важно, поскольку стимулом любого труда является мировоззрение или повествование о том, что составляет человеческую жизнь и что ведет к ее процветанию.

Во-вторых, христианская вера дает нам новую богатую концепцию работы как участия в деле Божьей любви и его заботы о мире. Это библейское представление позволяет нам ценить все работы, от самой простой до наисложнейшей, независимо от того, кто ее выполняет – верующий или нет. Таким образом, христианин, который постиг библейское богословие работы, обретает способность не только ценить труд всех людей и участвовать в нем, но и находить отличительные особенности труда христианина.

В-третьих, благая весть через ряд здравых этических наставлений дает нам новый особо чувствительный нравственный компас, позволяющий принимать решения, а также мудрые советы о сердце человека.

И, в-четвертых, благая весть радикально меняет нашу мотивацию в сфере труда и дает нам новую и устойчивую внутреннюю силу, которая будет с нами при любых обстоятельствах [147].

Большинство тех книг и программ, что помогают интегрировать веру и работу, чаще посвящены одному-двум из этих факторов. Так, есть книги, где речь идет только о первом. Написанные несколько в академическом стиле, они строят из богословских принципов «христианский подход» к искусству, правительству, экономике и так далее. Другие говорят почти исключительно о втором. Там присутствует опасение, что, если слишком заострять внимание на библейских представлениях о работе, это приведет к триумфализму и не даст по достоинству оценить Божье провидение. Некоторые работы содержат более личный и основанный на опыте подход, они призывают людей к новой встрече со Христом и придают особое значение внутренней силе, которая появляется в сердце, преображенном Евангелием. Другие же авторы опасаются, что, когда слишком много внимания уделяют внутренней трансформации сердца, вся сила тяжести падает на личный мир души и успех, а при этом вне поля внимания остаются социальная справедливость, основанная на благой вести, и идея о том, что христиане должны служить своим трудом ближним.

Все эти акценты и опасения верны, и в последней части книги мы постараемся показать, что в итоге они дополняют друг друга и составляют вполне практичные вещи. И действительно, библейский взгляд на труд так убедителен и ценен для любого общества, социального положения и профессионального призвания, среди прочего, еще и потому, что он богат и многомерен.

Итак, едите ли, пьете ли или иное что делаете, все делайте в славу Божию.

Люди не видят смысла в любой вещи до тех пор, пока не свяжут ее с определенной историей. После терактов 11 сентября 2001 года каждый, говоривший об этих событиях, непременно помещал их в ту или иную повествовательную структуру. Одни говорили: «Вот к чему привело Америку злоупотребление ее имперской властью в мире». Другие говорили: «Есть много злодеев, которые ненавидят нас, потому что мы – добрые люди из свободной страны». В зависимости от того, в какую историю вы верите, вы будете ассоциировать себя с одной или другой стороной, и ваши реакции – и эмоции, и действия – будут совершенно различными.

Классическую иллюстрацию потребности в историях дает нам философ Аласдер Макинтайр в своей книге «После добродетели». Представьте себе, говорит он, что вы стоите на автобусной остановке, и здесь к вам подходит незнакомый молодой человек и говорит: «Распространенная дикая утка носит название Histrionicus histrionicus histrionicus». Даже если вам понятно это предложение, его поступок лишен смысла. Что все это значит? Единственный способ найти здесь смысл – это найти такую историю, куда все это вписывается. Может быть, молодой человек психически болен, это бы все объяснило. Или, допустим, вчера некий мужчина вашего возраста и роста и в целом по виду похожий на вас встретил молодого человека в библиотеке и задал ему вопрос о латинском названии дикой утки, а сегодня он ошибочно принял вас за того человека. Это также дало бы вам объяснение. Или, быть может, к вам подходил иностранный шпион, «ожидающий тайной встречи и произнесший неуклюжий пароль, по которому его должны узнать». Первая история грустная, вторая смешная, а третья волнующая. Но суть дела в том, что без своей истории мы никак не сможем понять смысл происходящего и не будем знать, что ответить тому человеку [148].

Если вы позвоните в полицию, в то время как молодой человек просто принял вас за другого, вам будет потом стыдно. Если вы начнете драться с подготовленным убийцей, результаты будут еще трагичнее! Но в любом случае, стоит вам понять историю неверно, и неверной будет ваша реакция. А если вы пользуетесь неверной историей о мире – если, например, вы видите смысл жизни преимущественно в самореализации и поиске удовлетворения, а не в любви Божией, – ваше отношение к жизни, включая работу, будет неверным.

Из чего состоит история? Хотя многие ученые анализировали нарративные структуры, существует простой подход к этой теме [149]. История начинается с того, как нечто выбивает жизнь из равновесия. Затем история развивается или ее интрига «растет», по мере того как главные герои пытаются восстановить эти равновесие и мир, в то время как силы антагонистов препятствуют и сопротивляются им. И наконец история заканчивается, когда такая борьба приводит либо к восстановлению равновесия, либо к провалу попытки исправить ситуацию.