ДНК – не приговор - Стивен Хэйне Страница 4

Эти опасные ассоциации наполняют генетическую информацию необычайной, почти зловещей силой. Когда в 1990 году Министерство энергетики и Национальные институты здравоохранения США разработали совместный проект «Геном человека», уже велось много дискуссий о потенциальных опасностях, которые влечет за собой распространение генетической информации. В ответ на эти опасения была создана специальная Программа исследования этических, правовых и социальных проблем. Руководители проекта установили, что на финансирование этих разработок должно пойти в общей сложности 5 % средств, затраченных на изучение генома [19]. Учитывая, что стоимость его расшифровки в конечном счете составила миллиарды долларов, эта сумма была огромной. Особенно для исследовательской программы, которая в значительной степени ограничивалась областями гуманитарных и социальных наук.

Нельзя сказать, что опасения, возникающие у нас в отношении генетики, необоснованны. Когда мы говорим о генетике, мы можем быстро перейти к некоторым довольно коварным темам. Например, исследование генов человека в первой половине ХХ века было неотрывно от евгеники. В то время, если бы вы изучали человеческую генетику, то, скорее всего, идентифицировали бы себя как человека, занимающегося евгеникой, – настолько тесно были связаны эти области [20]. Хотя научные исследования в сфере евгеники были поспешно приостановлены после прихода к власти в Германии нацистов и последовавшего холокоста, сегодня по-прежнему возникают опасения по поводу неправильного применения новых знаний о генах. В 2013 году сенатор Рэнд Пол выступил с речью о будущих генетических кошмарах, где описал события из антиутопического фильма «Гаттака». Речь политика получила широкое освещение в средствах массовой информации, поскольку почти слово в слово повторяла статью о фильме из «Википедии». Но его выступление заслуживает внимания и по другой причине. Рэнд Пол поделился опасениями, что генетические исследования откроют человечеству путь в «дивный новый мир», где «государство(а) будет(ут) выбирать совершенных». Пол задался вопросом: «Найдется ли у нас воля, чтобы противостоять миру, где люди добровольно используют евгенику? Готовы ли мы отбраковывать несовершенных среди нас? Не утратим ли мы в погоне за идеалом часть своей человеческой природы, нашу уникальность?» [21]

С развитием новых методов генной инженерии, таких как CRISPR/Cas9, дискуссиями по поводу «проектирования» детей на заказ [22], бесконечными политическими дебатами о предполагаемом вреде генетически модифицированных продуктов и ростом числа компаний, выполняющих генетическое тестирование непосредственно по заказу потребителя, таких как 23andMe, наши страхи по поводу возможного развития событий в духе антиутопий будут только расти.

Революция в области геномики обещает изменить жизнь во многих волнующих нас аспектах, но подлинные научные достижения сопровождаются неоправданным ажиотажем. Благодаря открытию генома перед нами предстала грандиозная перспектива, позволяющая взглянуть на себя и весь мир по-новому. Но до тех пор, пока мы смотрим сквозь множество искажающих линз, мы видим вещи, которых на самом деле нет. В следующих главах рассмотрены ошибочные предположения о генах и дается более четкое представление о том, как они влияют на нас. Кроме того, приведен мой опыт получения расшифрованного генотипа. Мы поговорим о том, как предвзятость мешала мне воспринимать результаты. Увидим, что обсуждение наших генов может вызвать из глубин сознания самые темные страхи и предрассудки. И убедимся в том, что при более близком рассмотрении становится совершенно ясно: ДНК не определяет нашу судьбу.

У самых истоков будущее генетики оказалось под угрозой из-за приступов паники одного человека. Блестящий молодой студент Иоганн Мендель хотел стать учителем в школе около города Хейнцендорфа в Силезии (сейчас Хинчице в Чехии), где он вырос. Родные верили в то, что Иоганн станет ученым. Сестра Иоганна Терезия даже отдала ему свое приданое, чтобы он заплатил за учебу. Но, несмотря на поддержку и ободрение родных и выдающиеся способности, у Менделя случился приступ паники во время устных выпускных экзаменов, помешавший ему получить квалификацию учителя. Шесть лет спустя Иоганн потерпел неудачу и во время второй попытки сдать экзамен. Униженный, он постригся в монахи аббатства Святого Фомы в соседнем городе Брюнне (ныне Брно), где взял имя Грегор. К удивлению Менделя, монастырь оказался идеальным местом для научных исследований благодаря минимуму отвлекающих факторов, доступу к обширной библиотеке и поддержке настоятеля Кирилла Наппа. Он признавал, что таланты молодого монаха в области науки явно превышали его способности священника. Напп настолько восхитился страстью и дисциплиной Грегора, что велел построить новую теплицу для того, чтобы тот продолжал свои исследования. И именно здесь, в садах и оранжерее монастыря Святого Фомы, Мендель провел одну из самых известных серий опытов в истории науки. Он стал выращивать горох [23].

Мендель хотел накопить экспериментальные данные для решения одного из наиболее слабо изученных научных вопросов. Почему дети похожи на своих родителей? Было совершенно очевидно, что это так, но почему – оставалось загадкой. Мендель и ранее пытался найти решение, скрещивая мышей. Но епископ счел неуместным, чтобы священник, давший обет безбрачия, изучал спаривающихся мышей. Поэтому Грегор стал работать с растениями. Он экспериментировал с разными видами, но именно опыты с горохом Pisum sativum, продолжавшиеся целых восемь лет, принесли ему известность. В течение этого периода Мендель переносил пыльцу с одной из разновидностей гороха на другую (примерно 29 тысяч раз), тем самым скрещивая эти разновидности между собой. Затем ученый записывал информацию о потомстве. Растения отличались друг от друга по семи разным признакам: форме семян (морщинистая или округлая), расположению цветов (на кончике или вдоль стебля), цвету семян (зеленый или желтый), семенному покрову (белый или серый), форме созревших бобов (округлая или узкая), цвету несозревших бобов (зеленый или желтый) и высоте (высокие или низкие). Мендель хотел увидеть, что произойдет, если скрестить, например, сорта с зеленым бобом и с желтым бобом. Можно было предположить, что у получившегося растения боб окажется смешанного цвета. В данном случае – фисташкового. Но подобного результата Грегор не получил. Когда он скрестил зеленый горошек с желтым, второе поколение оказалось желтым. Затем Мендель скрестил два растения второго поколения друг с другом: один желтый горошек с другим аналогичным. Он внимательно вел подсчеты и записи и обнаружил, что среди растений следующего поколения были как желтые, так и зеленые экземпляры. Причем на один зеленый приходилось три желтых. Такое же соотношение получилось для всех семи характеристик, которые Грегор изучал. Это наблюдение навсегда изменило понимание учеными механизма наследования.