Роман с Грецией - Мэри Норрис Страница 4

Теперь меня интересовало все, что было связано с Грецией. Разве можно что-то не любить в этой стране? Там есть море, острова, старинные руины бок о бок с вышками сотовой связи, смотрители храмов, измеряющие свое благосостояние оливковыми деревьями, Старый город Родоса с улицами, названными в честь богов и философов, сориентироваться на которых можно используя «Гугл Карты». Мне нравятся местные остроумные люди; беззубые фермеры, продающие артишоки с длинным стеблем; старушки, одетые в черное, которые берутся за руки, чтобы протиснуться на паром раньше туристов; резкий контраст между синевой моря и неба и куполами церквей на Кикладских островах, а также местными выбеленными домиками; бусы, иконы и обереги от сглаза, повешенные на зеркала заднего вида у водителей автобусов.

Я люблю греческие ландшафты с их вершинами и ущельями, оливковыми рощами и апельсиновыми деревьями. Мне нравится тот факт, что эту землю возделывают с самой Античности. Меня приводят в восторг животные – козы, овцы, ослики, а еще кошки-пройдохи, которые попрошайничают в тавернах, и бездомные собаки, спящие на улицах Афин. Собаки знают об этом городе, наверное, больше, чем кто бы то ни было, они хранят эти знания в своих генах и передают их потомкам со времен Перикла. Меня восхищает, сколько греки выжали из того, что у них есть: масло из оливок, вино из лозы, узо из того, из чего там эта водка делается (не знаю и знать не хочу, просто продолжу ее пить); сыр фета из овечьего молока и соли, мозаику из гальки, храмы из камня. Это совсем не богатый край, но ценность, которую ему придали греки, важнее ВВП.

Я обожаю греческую мифологию, это богатство историй, подпитывающее всю культуру Старого Света. Семейство богов и богинь Олимпа: Зевса, Геру, Гермеса, Аполлона, Артемиду, Афину, Посейдона, Ареса, Афродиту, Гефеста, Аида, Диониса, Деметру и Персефону. Но мифология – это не только боги, здесь и чудища, например циклопы, и величественные существа, как Пегас, крылатый конь Беллерофонта [18]. В мифологии есть герои и жертвы: Одиссей и Ахилл, Эдип и Антигона, Агамемнон и Электра, чьи истории до сих пор заставляют нас задуматься. Фоном для них служит природа: стаи птиц, предвещающие успех либо неудачу, груда камней или водопад в память о семейной трагедии. А выше всего – звезды, сияющие историями, которых не перечесть: охотник Орион и Плеяды, дочери Атланта; Диоскуры [19] – Кастор и Полидевк, близнецы-братья Клитемнестры и Елены; Кассиопея, сидящая на своем неудобном троне напротив мужа Цефея, чье созвездие приняло форму небольшого замка; созвездие Дракона.

Но больше всего я люблю язык, древний хитроумный язык, весь – от заметок до эпоса. Греческий не так-то прост, но в новогреческом хотя бы нет непроизносимых «е». Стоит выучить несколько правил, и вы сможете произнести все что угодно (только будьте осторожны с подвижным ударением, которое способно превратить невинное слово в шокирующий вульгаризм). Я по-прежнему не знаю латыни и, встретив в Риме какие-нибудь надписи, чувствую себя безграмотной, однако в Пирее я могу понять, куда направляется паром, посмотрев на светодиодное табло: ΠΑΤΜΟΣ (Патмос), ΚΡΗΤΗ (Крит), ΣΑΝΤΟΡΙΝΗ (Санторини)…

Греческий всегда был моим спасением. Всякий раз, возвращаясь в Грецию, я чувствую, как эта страна что-то во мне возрождает, она дарит мне чувственное возбуждение, словно каждый глагол или существительное на каком-то глубинном уровне связаны с тем, что обозначают. Мне нравится думать, что первые буквы были высечены на глиняных дощечках и поэтому письменность как бы пришла к нам из земли. А поскольку самые ранние записи, сохранившиеся до наших дней, представляют собой эпос, обращенный к богам, письменность связывает нас, простых смертных, с вечностью.

Грекофильская книга о греческом не может угодить всем. Современного грека или студента, изучающего новогреческий, может отпугнуть греклиш – запись слов греческого языка буквами английского алфавита, равно как и классический греческий язык, нагруженный диакритическими знаками. Классики косо посмотрят на демотику и зададутся вопросом, куда делись ударения.

Если женщины, изучавшие греческий в викторианской Англии, не беспокоились об ударении, их старания высмеивали и называли «дамским греческим». Вскоре после того как я начала изучать язык в начале восьмидесятых, лингвисты убрали из современной графики большинство древних диакритических знаков, оставив только акут, чтобы обозначить ударный слог (обязательные трема тоже сохранили) [20].

Каждый, кто пишет по-гречески, выбирает свой способ. Меня восхищает сдержанность писателей, гораздо более сведущих в греческом, чем я, но совершенно этого не афиширующих. Есть ли хоть одно греческое слово у Эдит Гамильтон [21]? Или же все они были транслитерированы? Переводчик Эдмунд Кили в своей книге «Придуманный рай» о великих современных поэтах Греции не дает читателю передышки, пересыпая повествование иностранными словами. Исключение он делает только в посвящении, но явно не ради нас. Даже легко узнаваемое слово tzatziki вполне можно описать как соус из йогурта, чеснока и огурца (впрочем, грек может обратить ваше внимание на то, что слово это турецкого происхождения).

Но иногда я не могу удержаться. Возможно ли, чтобы в книге, рассказывающей о греческом языке, не было вкраплений греческих слов? Ведь это то же самое, что предложить человеку несколько лакомых кусочков, чтобы соблазнить его попробовать настоящую амброзию. Вы уже и так знаете гораздо больше греческих слов, чем думаете. Часть из них прошла горнило латыни, но фрагменты греческого до сих пор узнаваемы во множестве английских слов.

При этом греческий многие считают непостижимым, а саму Грецию – задворками Евросоюза, находящегося под властью Германии. Жителей Эллады представляют бедными родственниками итальянцев, а экономику страны – одним сплошным затянувшимся кризисом. На неоновых вывесках в Афинах все чаще и чаще можно увидеть английские слова, и меня это беспокоит. Хотя классический греческий язык переживает свой расцвет и у переводчиков возрождается интерес к Гомеру, современный язык, возможно, умирает. Мы используем мифологические имена во всех сферах жизни: космическая программа «Аполлон», роскошный шарф «Эрмес» (Hermes), молочные продукты фирмы «Олимп». Однажды я обнаружила парковку «Афина» в Лос-Анджелесе, городе ангелов, получившем свое название – через испанский – от греческого слова αγγελος («ангел, вестник»). В общем, уместнее говорить скорее о нашей связи с греческим, чем о его инаковости для нас. Мне бы хотелось, чтобы люди не испытывали оторопи при виде греческих букв, ведь именно Греция подарила нам алфавит (αλϕαβητο). Любой путешественник, имеющий хоть толику воображения, должен быть в состоянии издалека различить слово ΤΑΒEΡΝΑ и, направив свои стопы в таверну, быть абсолютно уверенным, что там он найдет узкое плетеное кресло с прямой спинкой (немного неудобное для большой американской задницы, но ведь нельзя иметь все сразу), стакан греческой водки узо, разбавленной водой со льдом, и что-нибудь поесть – может быть, тарелку крошечной жареной рыбки вроде той, которой кормят тюленей, или сыр фета, нарезанный кубиками размером с игральную кость. И конечно же, кошку под столом, выпрашивающую у вас кусочек.