Утки тоже делают «это». Путешествие во времени к истокам сексуальности - Джон Лонг Страница 4

Научная станция Гоугоу находится возле крошечного острова в регионе Кимберлийских гор, в четырех часах езды к северу от Перта. Типичные для этого региона травянистые выгоны окружены живописными известковыми горами. А когда-то эти теперь пустынные огромные территории (протяженностью около 100 километров) были покрытым водорослями рифом, населенным многочисленными обитателями теплых экваториальных морей. Мириады первобытных рыб, кораллов, губок и моллюсков, древние спиралевидные животные, гониатиты; двустворчатые панцирные – в отличие от современных моллюсков, у которых сегменты как кольца у лука. Сегодня мы можем найти там хорошо сохранившиеся останки рыб и ракообразных, заключенных в окаменевшие конкреции известняка, подстилающего долину.

Первые научные экспедиции в эти места были организованы Музеем естественной истории Лондона, Западно-Австралийским музеем и Музеем Глазго в 1963 и 1967 годах, затем они повторились в 1970-х годах.

Мне и моей команде в первой экспедиции 1986 года понадобилась целая неделя, прежде чем мы нашли что-то стоящее. Лишь одна из тысячи конкреций содержит ископаемых рыб, и, когда открываешь конкрецию, необходимо склеить кости рыб; затем их изучат в лаборатории. От нас требовалось расколоть конкреции небольшим молоточком, чтобы посмотреть, какие спрятаны внутри ископаемые; но довольно скоро мы обнаружили, что почти все они – пустые. Ученые переживают те же спады и подъемы эмоций, что и артисты; и на какой-то стадии их посещают мысли о тщете усилий и полном провале. Добавьте к этому многочисленные неудачи с арендой авто, два случая, когда у нас полностью отказала радиосвязь и когда мы заблудились и прошли по пустыне около 15 километров, чтобы вытащить нашу увязшую машину (помню, нас преследовала голодная динго). Жизнь вовсе не казалась прекрасной в те моменты.

Проведя неделю под горячим кимберлийским солнцем, мы наконец-то нашли пропущенные предшественниками сокровища. Помню величайшее возбуждение того времени, когда каждый день добавлял необычные, потенциально новые виды. К концу нашей экспедиции мы нашли более 150 рыб и множество панцирных, однако главные открытия были еще впереди, и они случились благодаря хорошей консервации. Большинство ископаемых рыб такого возраста (около 380 млн. лет) двумерны, они сдавлены между пластами сланцев. Однако скелеты рыб Гоугоу были заключены в конкреции известняка, поэтому оказались трехмерными. Удачно найденная методика «готовит» кости рыб путем растворения известняка слабым раствором кислоты. Этот метод позволяет медленно и осторожно удалять известняк, оставляя кости в превосходной форме – примерно так же на тарелке остаются кости цыпленка после того, как вы съели мясо. После обнажения костей скелета их укрепляют специальным клеем на основе пластика, а затем вновь помещают в кислотную ванночку, пока не растворится весь вмещающий известняк и не останется только превосходный трехмерный скелет. В некоторых случаях у нас остается цельный рыбий скелет, заключенный в два слоя эпоксидки или акрила, в то время как порода растворилась.

Вернувшись с полевых работ, я испытывал большой эмоциональный подъем, обрабатывая новые образцы ископаемых, описывая те из них, которые был способен определить сразу же. Наиболее распространенных ископаемых рыб – плакодерм – мы нашли в изобилии. Эти рыбы в ту геологическую эпоху царили в океанах, реках и озерах; и на протяжении 70 млн. лет они были доминирующими позвоночными на планете, хотя ныне о них мало кто слышал. Плакодермы обычно считаются примитивными, находящимися в основании древа эволюции всех челюстных позвоночных (где человек – на вершине). Они более примитивны, чем акулы и костные рыбы, которые сегодня составляют основную часть рыб, кроме нескольких видов бесчелюстных миног и миксин.

Одна из этих ископаемых рыб была длиной 10 сантиметров и сохранилась как две половинки с каждой стороны закругленной конкреции. Во время сбора образцов я лишь мельком взглянул на нее и навесил этикетку с надписью маркером «палеонискоид», а это древний вид рыб с лучеобразными плавниками (такие составляют основное большинство ныне живущих рыб, это, например, лосось, золотая рыбка – карась и марлин, у всех них имеются костные лучи, поддерживающие плавники). Вернувшись в лабораторию, я внимательно рассмотрел находку и определил, что это оказалась необычной формы рыба-плакодерма. Каждый обнажившийся фрагмент рыбьего скелета я поместил в эпоксидную смолу, препарировав кости и освободив их от породы, обеспечив, чтобы они оставались закрепленными в пластике и видными с двух сторон.

Казалось, что это – одна из уже описанных в науке птиктодонтид Ctenurella gardineri. Образцы этой рыбы и ранее находили на Гоугоу, и первоначально их изучил мой коллега Гэвин Янг как часть своей докторской работы в середине 1970-х, а затем описание опубликовал его шеф, Роджер Майлз, в 1977 году. Так что детальное изучение этих рыб не было приоритетным для меня. Я отложил эти образцы и не обращал на них внимания вплоть до лета 1995 года, то есть на протяжении 10 лет.

В то лето мне повезло провести четыре месяца в Париже и Музее естественной истории, что расположен в красивейшем Жардин де Плантэ – Ботаническом саду. Я работал в кабинете, хозяином которого раньше был знаменитый французский палеонтолог и монах отец Тайяар де Шарден, один из героев моего детства. Ежедневно я делал интереснейшие новые открытия в пыльных коллекциях цокольного этажа музея и вел интереснейшие для меня дискуссии с экспертами-палеонтологами Филиппом Жанвье, Дэниелом Жужэ и Арвэ Левьером. Это был мой звездный период.

Работая в музее, я имел возможность изучать прекрасно сохраненные образцы из Германии, которые также были наименованы Ctenurella. Они принадлежали к первому набору ископаемых, которые были маркированы этим родовым именем, и у некоторых даже сохранились череп и челюсти. Изучая эти образцы, я вскоре понял, что в первоначальной публикации с их описанием, сделанной еще в начале 1960-х норвежским палеонтологом Тором Орвигом, была сделана фундаментальная ошибка в определении реставрированной кости черепной коробки. А это означает, что мои австралийские образцы из Гоугоу, тоже маркированные как Ctenurella, фактически были совершенно иными. Для меня это стало совершенным откровением, ведь это означало, что мои образцы не могли по праву принадлежать к новооткрытому виду. Поэтому, ревизовав свои данные по уже предварительно описанным образцам с Гоугоу, я переименовал их в новый род «южные птиктодонтиды» – астроптиктодонтиды.

В своей статье я привел данные по изучению нового рода, представителя которого я описал еще в 1986 году и подготовил образец, вмонтированный в два слоя смолы.

После публикации статьи во французском музейном журнале Geodiversitas 1997 года я обратился к иным, более срочным, проектам и практически забыл о статье и образце. Но, работая куратором отдела палеонтологии позвоночных в Перте, я поместил его в экспозицию постоянной выставки «Сокровища палеонтологии динозавров».

Тогда я не подозревал, что этот крошечный образец через 10 лет вновь возникнет в моей работе и перевернет мою карьеру.

Прошлой ночью я размышлял над тем, что заставляет человека делать открытия; и самая сложная научная проблема – именно этот вопрос.