Что нельзя купить за деньги. Моральные ограничения свободного рынка - Майкл Сэндел Страница 43

Пресс-секретарь Walmart признал, что компания является владельцем полисов страхования жизни на сотни тысяч своих сотрудников, включая не только помощников менеджеров, но и подсобных рабочих. Но он отрицал, что компания получает от этого выгоду. «Мы утверждаем, что ничего не выиграли от смерти наших сотрудников, – сказал он. – Мы сделали значительные инвестиции в этих работников и продолжаем вкладывать в них деньги, пока они живы». В случае с Майклом Райсом, утверждал пресс-секретарь, страховая выплата являлась не ожидаемой выгодой, а компенсацией расходов на его обучение и вынужденную замену. «Он прошел обучение и приобрел опыт, который мы не можем теперь компенсировать, не понеся дополнительных затрат» [201].

Страхование жизни руководителей высшего звена является для корпораций устоявшейся практикой, которая позволяет им компенсировать значительные затраты на замену этих лиц в случае их смерти. На языке страхового бизнеса, корпорации имеют в этом случае законный «страховой интерес» [202]. А вот страхование жизни рядовых работников является относительно новой практикой. Такое страхование иногда называют «страхованием уборщиц» или «страхованием мертвых душ». До недавнего времени в большинстве штатов данная практика считалась незаконной; компании не должны были иметь материальной заинтересованности в жизни или смерти своих рядовых работников. Однако в течение 1980-х годов страховые компании успешно лоббировали свои интересы, особенно на уровне законодательных собраний штатов, и добились смягчения законов о страховой деятельности, что позволило корпорациям покупать полисы на всех своих сотрудников, начиная с генерального директора и заканчивая курьерами [203].

В 1990-е годы крупные компании уже вовсю вкладывали миллионы долларов в страхование жизни сотрудников в интересах корпораций (такие полисы получили аббревиатуру COLI), создавая многомиллиардный рынок фьючерсов на смерть. Среди компаний, которые застраховали жизни своих рабочих, были: AT&T, Dow Chemical, Nestle USA, Pitney Bowes, Procter&Gamble, Walmart, Walt Disney, сеть супермаркетов Winn-Dixie. Привлекательной стороной этой сомнительной формы инвестиций являлся благоприятный налоговый режим. Как и в случае с обычными полисами страхования жизни, суммы страховых выплат в случае смерти работников корпораций были освобождены от налогообложения [204].

Лишь немногие сотрудники знали о том, что работодатель установил цену на их головы. Законодательство большинства штатов не обязывает корпорации информировать сотрудников о том, что их жизнь застрахована, или получать на это их согласие. Более того, полис COLI продолжает действовать даже после увольнения застрахованного сотрудника (в том числе по инициативе администрации) или выхода его на пенсию. Таким образом корпорациям удавалось получать страховые выплаты в случае смерти тех сотрудников, которые умирали через несколько лет после своего ухода из корпорации. Факты смерти бывших работников отслеживались корпорациями через органы социальной защиты населения. В некоторых штатах работодателям разрешалось страховать жизни и, соответственно, получать страховые выплаты в случае смерти детей и супругов своих сотрудников [205].

Особенно популярным страхование подсобных рабочих было среди крупных банков, включая Bank of America и JPMorgan Chase. В конце 1990-х годов некоторые банки стали рассматривать идею распространения корпоративного страхования жизни на своих вкладчиков и владельцев кредитных карт [206].

Свет на процветающий бизнес страхования жизней подсобных рабочих пролила серия статей, опубликованных в The Wall Street Journal в 2002 году. Газета рассказала о двадцатидевятилетнем человеке, который умер от СПИДа в 1992 году, что принесло 339 000 долл. компании, которая владела музыкальным магазином, в котором умерший некоторое время проработал. Его же семья не получила ничего. В другой статье приводилась история двадцатилетнего уборщика из магазина в Техасе, который был застрелен на рабочем месте во время ограбления. Компания – владелец магазина предложила вдове молодого человека и его ребенку 60 000 долл. отступных, не раскрывая информацию о том, что сумма полученной страховой выплаты составила в этом случае 250 000 долл. В этих статьях также упоминалось о том, что «после теракта, совершенного 11 сентября, одними из первых страховые выплаты получили не семьи жертв, а их работодатели» [207].

К началу 2000-х годов полисы COLI были выписаны на жизни миллионов рабочих и составили от 25 до 30 процентов всего рынка страхования жизни. В 2006 году Конгресс попытался ограничить практику страхования жизни подсобных рабочих путем принятия закона, который предусматривал получение согласия работника на заключение договора страхования и ограничивал работодателей тем, что позволял страховать жизни не более трети самых высокооплачиваемых сотрудников компании. Это, однако, мало что изменило. К 2008 году одни только американские банки вложили 122 млрд долларов в страхование жизней своих сотрудников. Распространение этой практики на всю корпоративную Америку привело к трансформации смысла и цели страхования жизни. «Это означает, – заключила The Wall Street Journal, – что страхование жизни тихой сапой превратилось из инструмента социальной защиты в стратегию корпоративных финансов» [208].

Должны ли компании извлекать выгоду из смерти своих сотрудников? Даже некоторые из тех, кто работает в страховом бизнесе, считают такую практику неэтичной. Джон Биггс, бывший председатель и главный исполнительный директор TIAA-CREF – ведущей компании в сфере пенсионных и финансовых услуг, заявил, что это «тот вид страхования, который всегда вызывал у меня отвращение» [209]. Но что именно делает его таковым?