Облачно, возможны косатки - Ольга Филатова Страница 5

Рыбоядные резиденты – одни из немногих млекопитающих, у которых особи обоих полов всю жизнь остаются в той семье, в которой родились. Типичная семья – это старшая самка-бабушка, несколько ее сыновей и дочерей и дети дочерей. Нередко бабушка доживает и до появления правнуков, так как срок жизни косаток сопоставим с человеческим. Таким образом, взрослые самцы в группе – не «главы гарема», как считалось ранее, и даже не отцы присутствующих в ней детенышей, а их братья и дяди.

Самки рожают первенца в возрасте 10–15 лет, а следующих детенышей – с периодичностью примерно раз в пять лет. В возрасте 40–45 лет самка перестает приносить потомство, но может прожить после этого еще лет 40, помогая дочерям и внучкам воспитывать детей. Знания и опыт, накопленные бабушками за долгие годы жизни, способствуют благополучию всей семьи. Кроме того, старые самки приглядывают за своими взрослыми сыновьями. Самцы рыбоядных косаток – настоящие маменькины сынки, даже в пожилом возрасте они сохраняют тесную связь с матерью. Когда матриарх умирает, ее дочери продолжают жить, становясь во главе собственных матрилиний, а вот сыновья нередко погибают либо, если повезет, присоединяются к семье одной из своих сестер.

Впрочем, не все косатки – примерные семьянины. Средний размер группы плотоядных транзитных косаток – три особи, поэтому они не могут позволить себе, как рыбоядные, всю жизнь оставаться с матерью. Остается обычно лишь старший сын, остальные уходят и живут одиночками, присоединяясь на несколько дней к той или иной группе. Самки остаются в семье до тех пор, пока не обзаведутся собственным детенышем, после чего уходят, чтобы основать новую группу.

Такие сильные различия и репродуктивная изоляция между обитающими в одном районе экотипами наводят на мысль, что рыбоядные и плотоядные косатки являются, в сущности, разными видами. Правда, в дельфинариях они могут скрещиваться, а точнее, те и другие скрещивались с косатками из Северной Атлантики. Но в неволе многие виды китообразных дают плодовитые межвидовые и даже межродовые гибриды. Например, в дельфинарии на Гавайях уже более 25 лет живет «вольфин» – от англ. whale (кит) и dolphin (дельфин) – по имени Кекаималу, гибрид дельфина-афалины и малой косатки. В отличие от многих других межвидовых гибридов, например мула – гибрида осла и лошади, Кекаималу оказалась плодовитой и родила троих детенышей от самцов-афалин [3].

Но самыми убедительными оказались генетические различия: как выяснилось, рыбоядные и плотоядные косатки Тихого океана разошлись друг с другом сотни тысяч лет назад. Вообще ситуация с косатками сейчас напоминает ситуацию с родом Homo (человек) около 50 000 лет назад: существует несколько разных форм, часть из которых пересекается и может гибридизировать. У человека это были кроманьонцы, неандертальцы, денисовцы, флоресские люди и, по-видимому, множество других. Косаточьи «кроманьонцы» и «неандертальцы» – это тихоокеанские рыбоядные и плотоядные косатки, они даже в чем-то похожи: неандертальцы тоже были более хищными и жили небольшими группами. Как и косатки, кроманьонцы и неандертальцы на протяжении долгого времени обитали в одних и тех же районах и даже иногда скрещивались друг с другом (а порой попадали друг к другу на обед – тут уж как повезет) [4].

Кроме тихоокеанских экотипов, в мире существует еще несколько хорошо различимых разновидностей. Например, в Антарктике выделяют косаток типа «А», которые держатся поодаль от льдов и охотятся на китов, две ледовые формы – плотоядных охотников на тюленей и пингвинов типа «В» и рыбоядных типа «С», а также субантарктический тип «D». Ледовые формы отличаются от всех прочих характерной окраской – они не черные, а серые, а друг от друга – формой и размером заглазничного пятна. Кроме того, косатки типа «С» очень мелкие, почти пигмеи по сравнению с другими. А косатки типа «D» имеют и вовсе необычную внешность – у них вздутая, как у гринды, голова и очень маленькое заглазничное пятно. С «нормальными» косатками они не общаются, даже когда воруют рыбу с ярусов одного и того же судна.

В Северной Атлантике ситуация еще более запутанная. Самая частая добыча норвежских и исландских косаток – это сельдь. Но некоторые группы, обычно мирно кормящиеся ею, периодически бывают замечены в охоте на тюленей и дельфинов. Похоже, здесь разделение по пищевым привычкам идет между разными группами, а не между популяциями, как в северной части Тихого океана и Антарктике. Интересно, что северотихоокеанские рыбоядные резиденты оказались генетически ближе к атлантическим косаткам, чем к живущим бок о бок с ними плотоядным транзитникам. Многие специалисты склоняются к тому, чтобы официально признать их разными видами.

Всех косаток зовут Кевин. Но вы ведь это и так знаете, правда?

Камчатская природа чужда человеку и абсолютно безразлична к нему – тут нет ни домашней теплоты среднерусского леса, ни сказочного волшебства европейского Севера. Тут все очень большое – и человек кажется ничтожным, и очень отчетливо ощущаешь, что этот край ни доброжелателен, ни враждебен – он просто не замечает тебя. Поначалу это пугает, но потом начинает странным образом притягивать, и, отравленный неведомым ядом, ты тянешься к этим местам, стремишься приезжать сюда снова и снова, несмотря ни на что. В европейских сказках часто встречается тема героя, попавшего в страну эльфов. Когда он возвращается домой, все человеческое становится ему немило и влечет его только волшебная, но чуждая людям страна. Так же действует и Камчатка. Стоит побывать там – и мягкая красота среднерусской природы никогда уже не сможет полностью завладеть твоим сердцем, и самый прекрасный весенний лес в теплый солнечный день будет казаться бледным и бесцветным по сравнению с рыжими скалами, туманными сопками и вечным камчатским прибоем.

На этот раз мы приехали на Старичков в начале августа. Одной из первых наших задач стало определение состава семей. У китообразных есть два основных типа социальной организации. Один из них – так называемые «сообщества разделения-слияния» (по-английски они называются fission-fusion societies, а адекватного русского термина пока никто не придумал). В таких сообществах состав групп очень изменчив – дельфин Петя, встреченный сегодня в обществе дельфинов Васи и Миши, на следующий день может ходить с дельфинами Ваней и Даней, и такая смена партнеров у них происходит постоянно. При этом все дельфины, обитающие в определенной акватории, знают друг друга и имеют какие-то персональные взаимоотношения, личные счеты или, наоборот, симпатии. Типичный пример вида с такой социальной структурой – это всем известная афалина.