Лето: Секреты выживания растений и животных в сезон изобилия - Бернд Хайнрих Страница 6

Период покоя у бутонов на дереве прекращается при локальной стимуляции: если охладить одну кисть на стволике сирени, она зацветет, а соседние неохлажденные бутоны останутся закрытыми. Сходным образом, если нанести на один бутон сирени определенные химические пары, те заставят его раскрыться, в то время как прилегающие необработанные бутоны останутся неактивными (Denny, Stanton, 1928). Поэтому, вероятно, если дерево содержать в теплой оранжерее всю зиму, весной оно не выпустит листья и не зацветет, хотя если наружу будет торчать одна ветка, то она одна и будет с листьями и цветками. Такие простые эксперименты показывают, что сроки – время, когда после долгой зимы пора на лето вернуться к жизни, – не оставлены на волю случая. В процессе развития почек действуют активные механизмы подавления и стимуляции, основанные на соотношении затрат и выгод. Низкая температура играет большую роль и в подавлении, и в разрешении роста, а механизмы расчета времени находятся в самих тканях – а не в каком-то центре, который посылает сигналы остальному организму растения.

Веточки с почками, которые я воткнул в банку и поставил на стол, пока снаружи дома бушевали метели и трещал мороз, и которые потом выпустили цветки и листья, напоминали мне о будущем лете. Кроме того, они напомнили мне рьяного бегуна, который приготовился к большому полугодовому забегу, собрался и ждет все более и более точных сигналов к старту. Последним сигналом «на старт!» служит пиковое потепление. Оно может быть надежным признаком того, что настала весна, но в случае листовых почек, по-видимому, только если тепло пришло в конце апреля или начале мая.

23 апреля 2006 года. Сияет солнце, и вокруг дома зацвели первые крокусы. Всего через несколько дней они исчезнут на целый год. Я не могу удержаться, чтобы не попробовать запечатлеть один из них в цвете. Цветки крокуса обычно всю ночь закрыты и открываются поздним утром, как будто пробуждаясь. На что они реагируют? На солнечный свет? На температуру? На время? Я наблюдал и экспериментировал – и думаю, что, может быть, на все сразу. Крокусы на солнце у нас во дворе не открываются, пока не потеплеет до 5 °C. Если их затемнить (накрыв мусорным баком), они смыкают лепестки и так и стоят даже при 10 °C, но при 21 °C бутоны открываются и в темноте. Однако около 17:30, когда солнце еще вовсю светит, даже при температуре 7 °C они закрываются. Может быть, местные цветы ведут себя так же?

Я заметил, что цветки сангвинарии, или волчьей стопы, из наших лесов ночью поднимают лепестки прямо вверх, плотно прикрывая репродуктивные органы. Днем, при солнечном свете, их тычинки и пестики были полностью открыты, а лепестки расправлены в стороны. Однако день спустя при 10 °C и затянутом облаками небе цветки не открывались весь день. Я выкопал одно растение и занес в дом, и там, при 16 °C, оно оставалось открытым всю ночь. Выходит, раскрытие цветка управляется температурой? В 14:30 я поставил растение в холодильник, и, несмотря на темноту и холод, цветки оставались открыты еще два часа, но потом, ближе к обычному времени, когда они закрываются, то есть к 17:30, закрылись. В теплую ночь (16 °C) они тоже были закрыты. Цветки явно ведут себя подобно опыляющим их насекомым, которые активны в определенное время, но на поведение растений также влияет температура.

17 апреля 2007 года. Идет сильный снег (опять!) – достойное завершение одного из самых снежных месяцев в истории Новой Англии. Метели и снегопады в последний месяц случались почти каждый день и вошли в норму, заднюю дверь нашего домика в Мэне почти завалило – и это еще до последней метели, которая добавила чуть больше метра снега, так что за зиму получилось всего 241 см осадков. Я беспокоился о вальдшнепах, странствующих дроздах, красноплечих трупиалах, граклах (Quiscalus), юнко (Junco hyemalis), мелких дятлах-сосунах (Sphyrapicus) и шилоклювых дятлах (Colaptes), которые уже вернулись согласно своему обычному расписанию, что в этом году оказалось не вовремя. Стайки юнко и дроздов поселились на единственном доступном участке открытой почвы – на обочинах расчищенных дорог рядом с высокими сугробами, где, конечно, еды для них не было. Сколько из этих ранних пташек выживет? Снег может таять неделями. Но оказалось, что я ошибался.

В прогнозе погоды вдруг сообщили, что «небо расчистится», и действительно вышло солнце, а заодно подул южный ветер. Температура взмыла до 10, 20 и наконец до 25 °C. С холмов во вздувающиеся реки потекли бурлящие ручейки. Как все может измениться за четыре дня! Была зима – стало лето. Самцы американского золотого чижа (Carduelis tristis или Spinus tristis), прилетавшие на нашу кормушку, быстро скинули свой буро-зеленоватый зимний наряд, став за неделю ярко-лимонными. Скоро начнется великое озеленение, но сначала лесные лягушки исполнят свои хоры.

Долгожданные лесные лягушки (Rana sylvatica) в этом году запоздали не меньше чем на две недели, начав свое хоровое пение на мой день рождения, 19 апреля. Но свистящие квакши (Pseudacris crucifer или Hyla crucifer) начали вовремя и, таким образом, в этом году отстали от лесных лягушек всего на день, а не на две недели, как обычно. К 23 апреля природа уже вовсю просыпалась. Я был так взволнован, что едва мог усидеть за своими записями. Но сделать их было нужно, пока я совсем не потерял голову, до того, как зелень перейдет в решительное наступление, и пока впечатления еще были свежи в моей памяти.

Всего через три дня после начала потепления у нашего порога развернулась феерия голубого, белого и желтого цвета – проклюнулись крокусы. По обочинам грунтовой дороги весенняя жижа наконец начала уступать место твердой почве, и внезапно показались коричневые бутоны и распахнулись ярко-желтые цветки мать-и-мачехи, которая растет только здесь. На южных лесистых склонах около нашего дома клейтонии, сангвинарии и печеночницы открывали солнцу розовые, снежно-белые, голубые и лиловые бутоны. А ветроопыляемые деревья и кустарники – тополь осинообразный, рогатая лещина и серая ольха – внезапно, как по сигналу, которым и был на самом деле тепловой импульс, развернули тугие цветочные почки-сережки, покачивая ими на теплом ветерке. Вязы и красные клены цвели точно по расписанию, как обычно, хотя сахарный клен, одно из самых привычных наших деревьев, невероятно красивое, когда оно стоит в полном бледно-желтом окрасе, решил в этом году не цвести. Сахарные клены не цвели от Вермонта до Мэна (хотя рядом с нашим колодцем в Мэне я нашел одно дерево в цвету). Ивы медлили, они припозднились на два дня. Но ни одна листовая почка пока что не открылась – и они не откроются еще несколько недель.

Я увидел первую в этом сезоне рыжую с желтым шмелиную матку, летавшую туда-сюда низко над землей – так делают шмели, когда ищут место для гнезда, – и двух перезимовавших бабочек, траурницу и многоцветницу v-белое (Nymphalis vaualbum), сидевших на стволе сахарного клена и пьющих сладкий сок из отверстия, которое недавно вернувшийся дятел-сосун проделал в дереве на опушке леса. Крылья бабочек были развернуты, чтобы улавливать солнечное тепло. «Наш» феб (Sayornis) наконец исследовал все места, которые могли бы подойти для гнезда, а древесная американская ласточка (Tachycineta bicolor) покружила по двору, быстро осмотрела скворечник и отбыла. Уверен, она скоро вернется с партнером. Этим же утром одна из пары голубых соек отрывала веточки от куста калины около подъездной дороги и улетала с ними в лес. Она начала строительство гнезда и скоро станет искать корешки для выстилки.