Воспитай в себе мужество! Месячная программа на пути к идеальному телу и тотальной самодисциплине - Джо Де Сена Страница 7

Чему мы можем научиться у древних спартанцев по части их методов? Чтобы ответить на этот вопрос, я решил встретиться с одним из своих кумиров: автором бестселлеров Стивеном Прессфилдом. За годы жизни мне довелось пообщаться со множеством интересных людей, и Прессфилд был одним из немногих, вызвавших у меня благоговение. О Древней Спарте, военной истории и добродетелях истинного воина он, наверное, знает больше, чем кто-либо из ныне живущих людей.

Прессфилд – автор более чем десятка книг, в числе которых «Легенда Баггера Ванса» (о гольфе), «Война за креатив» (о писательстве), «Воинский этос» (о воинских доблестях), а также моя самая любимая книга из всех – «Врата огня». Этот исторический роман является поистине эпическим пересказом битвы при Фермопилах, в которой царь Леонид и три сотни его спартанцев пожертвовали своими жизнями ради того, чтобы сдержать орды персов в то время, пока остальные греческие полисы собирали многочисленное войско для продолжения войны. Прессфилд сам бывший морпех, и его книга стала обязательной к прочтению для всех студентов Вест-Пойнта, Военно-морской академии США и Школы начальной подготовки морской пехоты в Куантико.

Мы встретились с Прессфилдом на пляже около девяти утра. Ему уже за семьдесят, он совершенно сед, но крепкое рукопожатие морпеха осталось неизменным. После недолгой беседы о том о сем мы приступили к делу.

– Вы могли написать о чем угодно, но выбрали спартанцев. Как так вышло? – спросил я.

– Ты знаешь, Джо, я из тех, кто верит, что книга выбирает тебя, а не наоборот. У Геродота был рассказ о Диенеке, храбрейшем из всех спартанцев, бившихся при Фермопилах. Ему сказали, что, когда персы выпускают свои стрелы, эта туча стрел затмевает солнце. А Диенек ответил: «Хорошо. Значит, будем биться в тени». Когда я это прочел, мне показалось, будто я знаю этого парня.

Я помнил эту реплику по фильму «300 спартанцев», вышедшему на экраны спустя почти 2,5 тысячи лет после того, как Геродот записал этот рассказ.

– О спартанцах шла скверная молва на всем протяжении истории, – продолжил Прессфилд. – Все только и говорят об афинянах, воздвигших Парфенон и все такое прочее, не так ли? А спартанцев всегда рисовали этакими озверевшими головорезами, то и дело избивавшими всех подряд и начисто лишенными чувства юмора. И я просто подумал, что стоит придать немного человечности этой культуре и привнести ее в современный мир, чтобы люди наших дней тоже могли отчасти к ней приобщиться. Ведь я всегда считал их культуру почти инопланетным явлением, настолько бескомпромиссной она была. Меня это увлекло, поэтому я с головой погрузился в их мир.

НАСТОЯЩИЙ ГИМНАСТИЧЕСКИЙ ЗАЛ – ЭТО НЕ ГОРЫ ГАНТЕЛЕЙ И БЛИНОВ ДЛЯ ШТАНГ, НЕ «МАШИНЫ» И НЕ ПУСТУЮЩИЕ БЕГОВЫЕ ДОРОЖКИ В ТОРГОВОМ ЦЕНТРЕ; ЭТО ЛЮДИ, ЧТО ИГРАЮТ И ТРЕНИРУЮТСЯ ВМЕСТЕ НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ.

Быть может, в этом кроется объяснение того, почему я сам чувствую такую тесную связь с древними спартанцами. Я делаю много такого, что люди считают крайностью, что заставляет их смотреть на меня как на сумасшедшего. И да, я действительно сумасшедший, но в моем безумии есть нечто большее, чем впадение в крайности. В нем есть система.

– Так сколько времени вам потребовалось на исследование спартанцев?

– Я не знаю, в курсе ли ты, – ответил Прессфилд, – но до нас дошло не так много письменных свидетельств, написанных самими спартанцами. Спарта была настолько закрытым обществом, что там держали в тайне все. Но у нас имеется много письменных свидетельств о них, оставленных другими народами Древнего мира – афинянами и так далее. Поэтому я просто прочел их все. Многое из написанного во «Вратах огня» – плод моего воображения, представления о том, каким мог бы быть тот мир.

Спарта и ее воинская культура, впрочем, были вполне реальны, но особенности работы ее внутренних механизмов оставались загадкой даже для современников, а ее истоки были овеяны легендами. Прессфилд вкратце пересказал мне историю возникновения Спарты.

– За несколько сотен лет до того, как Спарта стала Спартой, она являла собой обычный греческий полис. Никакого спартанского духа там не было. Летом солдаты ходили на войну, как и солдаты любого другого греческого полиса, и примерно в половине случаев терпели поражение. Затем появляется героическая фигура – Ликург.

Согласно древним историкам, Ликург был младшим братом царя. Когда царь умер, Ликург взошел на трон, но вскоре уступил его новорожденному сыну своего брата. После того как его ложно обвинили в заговоре с целью убийства наследника, Ликург покинул Спарту. Много лет он странствовал по Древнему миру – побывал на Крите, в Египте, в Ионии, изучая разные формы правления и извлекая уроки политической мудрости из произведений Гомера и других древних авторов. Тем временем спартанский народ осознал свой проступок и воззвал к Ликургу, предложив ему вернуться и занять царский трон. По возвращении он провел ряд реформ, затронувших каждый аспект спартанской жизни и известных ныне как законы Ликурга, или спартанская конституция. Именно они и породили то фантастическое наследие Спарты, которое живо по сей день.

– До нас дошло лишь несколько отрывочных фрагментов спартанской конституции, – говорил Прессфилд. – Ликург не хотел принуждать спартанцев к чему-либо с помощью письменных законов. Законы передавались из уст в уста, и спартанцы узнавали их потому, что жили по ним.

Первые несколько реформ не были направлены на воинскую подготовку как таковую – они касались политического равенства и введения режима строгой экономии. В первую очередь Ликург учредил совет старейшин, ограничивавший власть двух спартанских царей, а в некоторых случаях и граждан. Во-вторых, он изъял всю землю и перераспределил ее между гражданами равными наделами, размеров которых хватало для того, чтобы обеспечить их владельцам достаточно пропитания для «поддержания должного здоровья и физической крепости». Он также попытался перераспределить все имущество и скот, но граждане этому воспротивились; тогда он объявил золото и серебро вне закона, заменив их железом (которое было, по сути, бесполезно за пределами Спарты). Он запретил хождение товаров из других полисов, чтобы Спарта обеспечивала себя сама и не поддавалась искушению экзотическими предметами роскоши.

Полноправные граждане, называвшиеся спартиатами, были элитным сословием, состоявшим из профессиональных воинов, не занимавшихся коммерцией или ручным трудом; обращаясь друг к другу, они использовали слово «равный». Более многочисленные периэки («живущие вокруг») состояли из представителей соседних народов, покоренных спартанцами и поглощенных их культурой. Они были свободными негражданами, занятыми главным образом коммерцией и ремеслами, у них было больше свободы передвижения и торговли, чем у самих граждан Спарты, а в спартанской армии они сражались наравне с гражданами. И, наконец, илоты, самые многочисленные из всех, – подневольные племена, основным занятием которых была работа в поле в качестве крепостных. Ученые до сих пор ведут дебаты о природе этих и других каст, а также об их взаимоотношениях – к примеру, мы знаем не только о том, что у илотов были стабильные возможности продвигаться по иерархии спартанского общества (через военную службу), но и о проявлениях крайней жестокости по отношению к ним (вроде массовой резни с целью предотвращения восстаний).