Что мы думаем о машинах, которые думают. Ведущие мировые учёные об искусственном интеллекте - Джон Брокман Страница 9

Не исключено, что их удел состоит в том, чтобы вращаться вокруг нежаркой, стабильной звезды класса M, год за годом прогоняя через себя симуляции окружающего мира из чистого любопытства и удовольствия от получения верных результатов. Эти сверхразумные существа могли бы быть космической версией мудреца-отшельника, живущего в лесной хижине, которому вполне хватает для счастья собственных размышлений и самопознания.

Джон Мазер

Главный астрофизик Лаборатории наблюдательной космологии, Центр космических полетов им. Годдарда, НАСА; автор книги «Самый первый свет: Подлинная история научного путешествия к началу Вселенной» (The Very First Light: The True Inside Story of the Scientific Journey Back to the Dawn of the Universe)

Мыслящие машины эволюционируют точно так же, как описанные Дарвином живые (и мыслящие) биологические виды, — посредством конкуренции, сотрудничества, борьбы за выживание и воспроизводства. Машины становятся интереснее по мере того, как они учатся понимать физические объекты и управлять ими либо непосредственно, либо при участии людей.

Мы пока не обнаружили такого закона природы, который препятствовал бы появлению настоящего универсального искусственного интеллекта, так что я думаю, что это произойдет, и довольно скоро, учитывая триллионы долларов, что люди инвестируют в электронные аппаратные средства, а также те триллионы, которые заработают потенциальные победители. Эксперты говорят, что мы недостаточно хорошо понимаем, что такое интеллект, чтобы его построить, и тут согласен, но набор из сорока шести хромосом этого тоже не понимает и тем не менее управляет формированием известного нам самопрограммируемого биокомпьютера. Другие эксперты говорят, что закон Мура скоро перестанет работать, и мы не сможем позволить себе совершенствовать аппаратные средства в прежнем темпе; даже если это и так, «скоро» — понятие растяжимое.

Я пришел к выводу, что мы уже поддерживаем эволюцию мощного искусственного интеллекта, а он, в свою очередь, повлияет на развитие привычных нам могущественных сил: бизнеса, индустрии развлечений, медицины, государственной безопасности, производства оружия, власти на всех уровнях, преступности, транспорта, горнодобывающей промышленности, производства, торговли, секса — да чего угодно!

Я думаю, что результаты нам не понравятся. А они могут появиться очень быстро, настолько быстро, что великие империи падут и на их месте вырастут новые, а у людей будет самый минимум времени, чтобы приспособиться к жизни в новой действительности. Я не знаю, окажется ли кто-нибудь достаточно умным и одаренным для того, чтобы сохранить власть над этим джинном, потому что контролировать, возможно, придется не только машины, но и людей, дорвавшихся до новых технологий и имеющих злые намерения.

Что случится, когда умные роботы станут справляться с большинством наших рутинных дел? Кто будет их строить, кто будет ими владеть и кто потеряет работу? Будут ли роботы распространены только в странах с развитой экономикой или начнется коммерческая экспансия высоких технологий в остальные части мира? Будут ли они достаточно дешевыми, чтобы вытеснить всех фермеров с полей? Будет ли каждая машина обладать собственной личностью и не придется ли нам думать, в какой детский сад ее отправить, в какую школу или колледж? Будут ли роботы конкурировать друг с другом за рабочие места? Станут ли они величайшими гиперсоциальными хищниками, вытеснив людей и сделав их гражданами второго сорта или даже чем-то меньшим? Будут ли они заботиться об окружающей среде? Будут ли обладать чувством ответственности, и если да, то будут ли наделены им изначально или же разовьют его самостоятельно? Нет никакой гарантии, что они станут следовать трем законам робототехники Айзека Азимова.

С другой стороны, я ученый, и мне интересно, как можно применить искусственный интеллект к исследованию новых наук и технологий. Преимущества для космических исследований очевидны: машинам не нужно дышать, они могут выдерживать экстремальные температурные и радиационные условия. Так что им будет куда легче, чем нам, колонизировать Марс. Они смогут отправиться во внешнюю область Солнечной системы, имея больше шансов выйти оттуда на связь, чем нынешние автоматические космические аппараты, а когда-нибудь смогут и полететь к звездам — если захотят.

Так же дело обстоит и с морскими глубинами. У нас уже есть тяжелая техника, работающая на донных буровых установках, но про морское дно мы все еще почти ничего не знаем, а ценность находящихся под водой минеральных и энергетических ресурсов неисчислима. Не исключено, что когда-нибудь случится война роботов в глубинах океана.

Мыслящие машины могут оказаться похожими на нас, с таким же желанием все исследовать, но могут быть и совсем другими. Зачем мне или роботу отправляться в путешествие длиною в тысячу лет к другой звезде через темноту космоса, не имея ни связи с товарищами, ни надежд на спасение, если что-то пойдет не так? Кто-то на такое согласится, кто-то нет. Возможно, мыслящие машины окажутся во многом похожими на свои биологические прототипы.

Это будет дикая гонка далеко за пределами наших самых смелых фантазий или кошмаров. Нет другого способа построить галактическую цивилизацию, за исключением варп-двигателя [8], и, возможно, кроме нас, никто во всем Млечном Пути не способен на это. Но не факт, что мы переживем столкновение с иным разумом, который сами же и создали.

Дэвид Кристиан

Профессор истории, Университет Маккуори (Сидней); автор, совместно с Синтией Стокс-Браун и Крэйгом Бенджамином, книги «Карты времени: Между ничем и всем» (Maps of Time: Between Nothing and Everything)

Вселенная существует 13,8 миллиарда лет, люди — 200 000 лет, этот временной отрезок — всего 1/69 000 возраста Вселенной. Менее 100 лет назад люди создали машины, способные самостоятельно выполнять затейливые вычисления. Чтобы увидеть мыслящие машины в правильном свете, нам надо подумать об истории мышления.

Мышление как таковое и мышление все более и более сложное — это явления, принадлежащие большой истории, истории того, как наша Вселенная создавала все более и более сложные сети вещей, скрепленных между собой энергией, причем каждая такая система обладала новыми эмерджентными свойствами [9]. Звезды — структурированные облака протонов, скрепленные энергией термоядерного синтеза. Когда разрушались большие звезды и образовывались сверхновые, возникали не существовавшие прежде типы атомов; электромагнетизм стягивал атомы в скопления льда и минеральной пыли, а сила тяжести спрессовывала молекулы в большие системы, которые мы называем планетами. Мышление возникло в рамках еще более сложных систем, сформированных живыми организмами. В отличие от объектов, которые существуют в состоянии равновесия, таких как звезды или кристаллы, биологическим существам приходится выживать в нестабильной окружающей среде. Они плывут через постоянно меняющуюся кислотность, температуру, давление и т. п. Таким образом, они должны все время приспосабливаться. Мы называем это гомеостазом — именно он создает ощущение, что у живых организмов есть цель и способность делать выбор. Короче говоря, они как будто думают. Они могут выбирать варианты действий, оставляющие достаточное количество энергии, чтобы организм продолжал функционировать. Так что их выбор отнюдь не случаен. Наоборот, естественный отбор — это процесс, в котором большую часть времени большинство организмов будут совершать действия, увеличивающие их шансы контролировать энергию и ресурсы, необходимые им для выживания и воспроизводства.