Колыбель для кошки - Курт Воннегут Страница 10

27. Люди с Марса

Комната, служившая лабораторией доктору Хониккеру помещалась на шестом самом верхнем, этаже здания.

Поперек двери был протянут алый шнур, на стене медная дощечка с надписью, объяснявшей, почему эта комната считается святилищем:

В ЭТОЙ КОМНАТЕ ДОКТОР ФЕЛИКС ХОНИККЕР, ЛАУРЕАТ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ ПО ФИЗИКЕ, ПРОВЕЛ ПОСЛЕДНИЕ ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ ЛЕТ ЖИЗНИ. ТАМ, ГДЕ БЫЛ ОН, ПРОХОДИЛ ПЕРЕДНИЙ КРАЙ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ. ЗНАЧЕНИЕ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА В ИСТОРИИ ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ПОКА ЕЩЕ ОЦЕНИТЬ НЕВОЗМОЖНО.

Мисс Фауст предложила отстегнуть алый шнур, чтобы я мог войти в помещение и ближе соприкоснуться с обитавшими там призраками, если они еще остались.

Я согласился.

– Тут все как при нем, – сказала она, – только на одном из столов валялись резиновые ленты.

– Резиновые ленты?

– Не спрашивайте зачем. И вообще не спрашивайте, зачем все это нужно.

Старик оставил в лаборатории страшнейший беспорядок. Но мое внимание первым делом привлекло множество дешевых игрушек, разбросанных на полу. Бумажный змей со сломанным хребтом. Игрушечный гироскоп, закрученный веревкой и готовый завертеться. И волчок. И трубка для пускания мыльных пузырей. И аквариум с каменным гротом и двумя черепахами.

– Он любил дешевые игрушечные лавки, – сказала мисс Фауст.

– Оно и видно.

– Несколько самых знаменитых своих опытов он проделал с оборудованием, стоившим меньше доллара.

– Грош сбережешь – заработаешь грош.

Было тут и немало обычного лабораторного оборудования, но оно казалось скучным рядом с дешевыми яркими игрушками.

На бюро доктора Хониккера лежала груда нераспечатанной корреспонденции.

– По-моему, он никогда не отвечал на письма, – проговорила мисс Фауст. – Если человек хотел получить от него ответ, ему приходилось звонить по телефону или приходить сюда.

На бюро стояла фотография в рамке. Она была повернута ко мне обратной стороной, и я старался угадать, чей это портрет.

– Жена?

– Нет.

– Кто-нибудь из детей?

– Нет.

– Он сам?

– Нет.

Пришлось взглянуть. Я увидел, что это была фотография скромного памятника военных лет перед зданием суда в каком-то городишке. На мемориальной доске были перечислены имена жителей поселка, погибших на разных войнах, и я решил, что фото сделано ради этого. Имена можно было прочесть, и я уже решил было, что найду там фамилию Хониккер. Но ее там не было.

– Это одно из его увлечений, – сказала мисс Фауст.

– Что именно?

– Фотографировать, как сложены пушечные ядра на разных городских площадях. Очевидно, на этой фотографии они сложены как-то необычно.

– Понимаю.

– Человек он был необычный.

– Согласен.

– Может быть, через миллион лет все будут такие умные, как он, все поймут, что он понимал. От среднего современного человека он отличался, как отличается житель Марса.

– А может быть, он и вправду был марсианин, – предположил я.

– Если так, то понятно, почему у него все трое детей такие странные.

Пока мы с мисс Фауст ждали лифта, чтобы спуститься на первый этаж, она сказала, что лишь бы не пришел пятый номер.

Не успел я ее спросить почему, как прибыл именно пятый номер.

Лифтером на нем служил престарелый, маленький негр по имени Лаймен Эндлесс Ноулз. Ноулз был сумасшедший – это сразу бросалось в глаза, потому что, стоило ему удачно сострить, он хлопал себя по заду и кричал: «Да-с! Да-с!»

– Здорово, братья антропоиды, лилейный носик и нос рулем! – приветствовал он мисс Фауст и меня. – Да-с! Да-с!

– Первый этаж, пожалуйста! – холодно бросила мисс Фауст.

Ноулзу надо было только закрыть двери и нажать кнопку, но именно это он пока что делать не собирался. А может быть, и вообще не собирался.

– Один человек мне говорил, – сказал старик, – что здешние лифты – это архитектура племени майя. А я до сих пор и не знал. Я ему и говорю: кто же я тогда? Майонез? Да-с! Да-с! И пока он думал, что ответить, я его как стукну еще одним вопросом, а он как подскочит, башка у него как начнет работать! Да-с! Да-с!

– Нельзя ли нам спуститься, мистер Ноулз? – попросила мисс Фауст.

– Я его спрашиваю, – продолжал Ноулз, – тут у нас исследовательская лаборатория? Ис-следовать – значит идти по следу, верно? Значит, они нашли какой-то след, а потом его потеряли, вот им и надо исследовать. Чего же они для такого дела выстроили целый домище с майонезовыми лифтами и набили его всякими психами? Чего они ищут? Какой след исследуют? Кто тут чего потерял? Да-с! Да-с!

– Очень интересно! – вздохнула мисс Фауст. – А теперь можно нам спуститься?

– А мы только спускаться и можем! – крикнул мистер Ноулз. – Тут верх, поняли? Попросите меня подняться, а я скажу – нет, даже для вас – не могу! Да-с! Да-с!

– Так давайте спустимся вниз! – сказала мисс Фауст.

– Погодите, сейчас. Этот джентльмен посетил бывшую лабораторию доктора Хониккера?

– Да, – сказал я. – Вы его знали?

– Ближе меня, – сказал он. – И знаете, что я сказал, когда он умер?

– Нет.

– Я сказал: «Доктор Хониккер не умер»

– Ну?

– Он перешел в другое измерение. Да-с! Да-с!

Ноулз нажал кнопку, и мы поехали вниз.

– А детей Хониккера вы знали?

– Ребята – бешеные щенята! – сказал он. – Да-с! Да-с!

Еще одно мне непременно хотелось сделать в Илиуме. Я хотел сфотографировать могилу старика. Я зашел к себе в номер, увидал, что Сандра ушла, взял фотоаппарат и вызвал такси.

Сыпала снежная крупа, серая, въедливая. Я подумал, что могилка старика, засыпанная снежной крупой, хорошо выйдет на фотографии и, пожалуй, даже пригодится для обложки моей книги День, когда наступил конец света.

Смотритель кладбища объяснил мне, как найти могилы семьи Хониккеров.

– Сразу увидите, – сказал он, – на них самый высокий памятник на всем кладбище.

Он не соврал. Памятник представлял собой что-то вроде мраморного фаллоса, двадцати футов вышиной и трех футов в диаметре. Он был весь покрыт изморозью.

– О, черт! – сказал я, выходя с фотокамерой из машины. – Ничего не скажешь – подходящий памятник отцу атомной бомбы. – Меня разбирал смех.

Я попросил водителя стать рядом с памятником, чтобы сравнить размеры. И еще попросил его соскрести изморозь, чтобы видно было имя покойного.

Конец ознакомительного фрагмента