Сильнее смерти - Джон Голсуорси Страница 41

Решив сначала уладить дело с соглашением о разводе, он отложил отъезд в Милденхэм; однако, "не доверяя ни на йоту этим двум негодяям", он настоял, чтобы ребенка не выносили гулять без двух сопровождающих и чтобы Джип тоже не выходила одна. Его осторожность дошла до того, что в пятницу он сам проводил Джип до дома мосье Армо и выразил желание зайти и пожать руку старику. Это была забавная встреча. Оба с трудом искали тему для разговора, словно были жителями разных планет. После того, как несколько минут прошло в дружелюбных поисках выхода из этого неловкого положения, Уинтон вышел, сказав, что подождет Джип, а она села за рояль.

Мосье Армо сказал спокойно:

- Вы прислали мне очень милое письмо, мой маленький друг, и ваш отец тоже очень любезен. Ну а ваш муж, собственно говоря, сделал мне комплимент! - Его улыбка как бы подчеркнула его смирение. - Итак, вы снова у отца! Когда же вы найдете свою судьбу, хотел бы я знать?

- Никогда!

- О, вы так думаете? Нет, это невозможно! Но хорошо, не станем злоупотреблять временем вашего отца. За работу!

Уинтон, когда они ехали домой, кратко сказал:

- Славный старикан!

На Бэри-стрит их ждала взволнованная горничная Джип. Утром она пошла прибирать в студию и увидела, что хозяин сидит на диване, обхватив голову, и ужасно стонет.

- Он не возвращался домой, мэм, с тех пор, как вы... отправились в гости. Я не знала, что делать, побежала за кухаркой, и мы уложили его в постель. И я не знала, где вы, мэм, и позвонила графу Росеку, и он пришел надеюсь, я не поступила неправильно? Он послал меня сюда, к вам. Доктор говорит, что у мистера Фьорсена что-то неладное с мозгом, он все время зовет вас, мэм. И я не знала, как мне быть.

Джип, у которой побледнели даже губы, сказала:

- Подождите здесь, Эллен. - Она вышла в столовую, Уинтон последовал за ней.

- Ах, отец, что же мне делать? Болезнь мозга. Подумай только, как страшно чувствовать, что это я виной всему! Я должна поехать и увидеть его. Если на самом деле так, я этого не перенесу. Боюсь, что мне надо ехать, отец.

Уинтон кивнул.

- Я тоже поеду, - сказал он. - Пусть горничная возвращается и скажет, что мы скоро будем.

Бросив прощальный взгляд на ребенка, Джип подумала с горечью: "Вот она моя судьба, и никуда мне от нее не уйти!" По дороге Джип и Уинтон молчали, она только крепко держала его за руку. Пока кухарка бегала наверх сообщить Росеку, что они приехали, Джип стояла у окна и смотрела в сад. Прошло всего два дня с тех пор, как она стояла в саду и ухаживала за своим душистым горошком; а здесь, на этом самом месте, Росек тогда поцеловал ее в шею! Взяв Уинтона под руку, она сказала:

- Отец, пожалуйста, не придавай значения этому поцелую. Это ведь пустяки!

Через минуту вошел Росек. Она еще не успела заговорить, как Уинтон отчеканил:

- Сейчас, когда моя дочь дома, нет больше нужды в ваших любезных услугах. До свидания!

Джип чуть подалась вперед. Она видела, что эти скупые слова пронзили латы Росека, как шпага пронзает оберточную бумагу. Росек поклонился с деланной улыбкой и вышел. Уинтон пошел за ним - словно опасаясь, что тот прихватит с собой чужую шляпу из передней. Когда входная дверь захлопнулась, он вернулся и сказал:

- Думаю, он больше не будет тебя беспокоить.

Джип была благодарна ему, и в то же время ей стало жаль Росека. Ведь вина его была только в том, что он влюбился в нее.

Фьорсена перенесли в комнату Джип, более просторную и прохладную. Внезапно он открыл глаза:

- Джип! Это ты? Как много страшного мне привиделось - не уходи больше! О Джип! - Он приподнялся и прижался лбом к ее руке. И Джип почувствовала как и в ту ночь, когда он впервые пришел домой пьяный, - что в ней нет уже ничего, кроме желания защитить его.

- Все будет хорошо! - пробормотала она. - Я останусь. Лежи спокойно, и ты скоро поправишься.

Через четверть часа он уснул. Выражение страха, которое во сне то и дело появлялось и исчезало на его лице, тронуло ее сердце. Ведь болезни мозга так страшны! Она должна остаться: его выздоровление зависит от нее. Она неподвижно сидела возле него до тех пор, пока явился врач и позвал ее.

У доктора был добродушный вид, он носил две жилетки и, разговаривая, все подмигивал Джип; с каждым таким подмигиванием ей казалось, что он приподымает завесу еще над какой-то ее семейной тайной. Главное дело покой! Что-то угнетает его - да! И... гм... некоторая склонность к... коньяку! Это - прекратить! Не только нервы, не в порядке и желудок. У него видения - страшные видения - верный признак! Не совсем воздержанная жизнь до женитьбы. Женат... Как долго? - Добрые глаза доктора оглядели Джип с ног до головы. - Полтора года? Всего-то! Много играет на скрипке? Не сомневаюсь! Музыканты часто склонны к неумеренности... Слишком развито чувство красоты... жгут свечу с обоих концов! Она должна за этим присмотреть. Она, кажется, уезжала, не правда ли? Живет у отца. М-да. Никто не обеспечит лучшего ухода, чем жена. Лечение? Что ж! Принимать лекарство, которое он пропишет, утром и на ночь. Полный покой. Ничего возбуждающего. Чашечка крепкого кофе без молока, если почувствует слабость. Лежать в постели. Не волноваться, не расстраиваться. Еще молод. Сил у него хватит. Оснований для беспокойства пока нет. Завтра будет видно, нужна ли ночная сиделка. На месяц забыть скрипку, никакого алкоголя, строгая умеренность во всех отношениях. Подмигнув в последний раз и сделав ударение на слове "умеренность", доктор вытащил вечное перо и что-то нацарапал на листке записной книжки, пожал руку Джип, улыбнулся, застегнул верхнюю жилетку и удалился.

Джип вернулась на свое место возле кровати. Какая ирония! Единственным ее желанием было освободиться, и вот она оказалась главным виновником его болезни! Если бы не она, ничто не угнетало бы его мозг; он даже мог быть еще неженатым! Его пьянство, долги, даже эта девушка - может быть, и всему этому виной тоже она? Она собиралась освободить и его и себя - и вот итог! Неужели есть в ней нечто роковое, что всегда приносит несчастье мужчинам, которых она встречала в жизни? Она причинила горе отцу, мосье Армю, Росеку, собственному мужу. А до замужества - сколько людей искало ее любви и уходило от нее несчастными? Подойдя к зеркалу, она долго и грустно вглядывалась в свое лицо.

Через три дня после своей неудавшейся попытки уйти от Фьорсена Джип написала Дафне Уинг; она сообщила ей о болезни Фьорсена, упомянула о коттедже близ Милденхэма, где, если Дафна пожелает, можно удобно устроиться и укрыться от любопытных; в конце письма Джип просила разрешения возместить убытки, связанные с расторжением контрактов.

На следующее утро она увидела в своей гостиной мистера Уэгга. Он стоял посреди комнаты, держа в руке цилиндр, обвитый креповой лентой; на руках у него были черные перчатки. Он глядел в окно, словно желая воскресить в памяти Джип ту теплую ночь, когда луна бросала таинственные отблески на подсолнечники, а его дочь танцевала в саду. Ей хорошо была видна его толстая красная шея, отложной воротничок, повязанный черным галстуком поверх сверкающей белой рубашки. Протягивая руку, она сказала: