Джен Эйр - Шарлотта Бронте Страница 65

О, я не могла забыть ни его взгляда, ни его бледности, когда он прошептал: «Джен, вы нанесли мне удар, вы нанесли мне удар, Джен!» Я не могла забыть, как дрожала рука, опиравшаяся на мое плечо; а ведь нелегко было согнуть этот решительный характер и вызвать трепет в сильном теле Фэйрфакса Рочестера.

— Когда же он придет? Когда же он придет? — восклицала я про себя, так как ночь тянулась бесконечно, а мой пациент стонал, слабел, угасал, и ни утро, ни помощь не приходили. Все вновь и вновь подносила я воду к губам Мэзона, все вновь и вновь предлагала понюхать освежающие соли, — мои усилия казались тщетными. Физические или душевные страдания, потеря крови, а может быть, все вместе взятое вызвало у него внезапный упадок сил. Он так стонал, казался таким слабым, растерянным и несчастным, что я боялась: вот-вот он умрет, а я не могу даже заговорить с ним!

Свеча наконец догорела; когда огонек потух, я заметила вдоль края занавесок бледно-серую кайму света. Значит, утро все-таки близко. Затем я услышала, как на дворе залаял в своей будке Пилот. Моя надежда воскресла. И не напрасно: через пять минут скрип ключа в замке известил меня о том, что мое дежурство кончено. Оно продолжалось не больше двух часов, но мне казалось, что протекла неделя.

Вошел мистер Рочестер в сопровождении врача, за которым он ездил.

— Ну, а теперь, Картер, поторопитесь, — обратился он к врачу. — Даю вам полчаса на то, чтобы промыть рану, наложить повязку, свести больного вниз и так далее.

— А можно ли ему двигаться, сэр?

— Безусловно, можно. Ничего серьезного нет; просто он разнервничался, и надо поднять у него настроение. Пойдемте, принимайтесь за дело.

Мистер Рочестер отдернул плотные занавеси на окнах, поднял полотняную штору и впустил в комнату как можно больше дневного света. И я с радостью отметила, как светло уже было на дворе! Какие яркие розовые полосы озаряли восток! Затем он подошел к Мэзону, которого осматривал врач.

— Ну, приятель, как дела? — спросил он.

— Боюсь, что она меня прикончила, — последовал едва слышный ответ.

— Глупости, мужайся. Через две недели ты будешь здоров, как прежде. Просто немного крови потерял — вот и все. Картер, скажите ему, что никакой опасности нет.

— Могу, и с полной уверенностью, — отозвался Картер, который уже снял со своего пациента повязку. — Жалею, что не оказался здесь раньше, тогда он не потерял бы столько крови. Но что это? Плечо не только порезано, оно изорвано. Эта рана не от ножа, тут поработали чьи-то зубы.

— Она кусала меня, — прошептал больной. — Она накинулась на меня, как тигрица, когда Рочестер отнял у нее нож.

— А зачем ты ей поддался? Надо было сопротивляться, — заметил мистер Рочестер.

— Но что можно было сделать при таких обстоятельствах? — возразил Мэзон. — О, это было ужасно, — добавил он содрогнувшись. — Я не ждал этого, она вначале была так спокойна.

— Я предупреждал тебя, — ответил его друг, — я говорил тебе: будь начеку, когда ты с ней. И потом, ты же мог подождать до завтра, и я пошел бы с тобой; это было просто безумием — попытаться устроить свидание сегодня же ночью и с глазу на глаз.

— Мне казалось, что это будет полезно.

— Тебе казалось! Тебе казалось! Я просто из себя выхожу, когда слушаю тебя. Ну, как бы там ни было, ты пострадал, и, кажется, пострадал достаточно за то, что не послушался моего совета; поэтому я умолкаю. Картер, скорей, скорей! Сейчас взойдет солнце, и мы должны его увезти отсюда.

— Сию минуту, сэр. Плечо уже перевязано. Я сейчас осмотрю только еще эту рану на руке. Тут тоже, видимо, побывали зубы.

— Она сосала кровь; она сказала, что высосет всю кровь из моего сердца! — воскликнул Мэзон.

Я видела, как мистер Рочестер содрогнулся: странное выражение отвращения, ужаса и ненависти исказило его лицо до неузнаваемости, но он сказал только:

— Замолчи, Ричард, и не обращай внимания на ее глупую болтовню; не повторяй ее.

— Хотел бы я забыть… — последовал ответ.

— Ничего, и забудешь, как только уедешь из Англии; очутишься опять в Спаништауне и будешь вспоминать о ней так, как будто она давно умерла. Или лучше не вспоминай о ней вовсе.

— Эту ночь забыть невозможно!

— Нет, возможно. Возьми себя в руки! Два часа тому назад ты считал, что погиб, а вот же ты жив и болтаешь как ни в чем не бывало. Ну, Картер кончил или почти кончил свое дело; я живо приведу тебя в порядок. Джен (впервые после своего возвращения обратился он ко мне), возьмите этот ключ, спуститесь в мою спальню и пройдите прямо в гардеробную; откройте верхний ящик гардероба, выньте чистую рубашку и шейный платок и принесите их сюда. И попроворней.

Я пошла, отперла шкаф, достала упомянутые предметы и вернулась с ними.

— А теперь, — сказал он, — зайдите за кровать. Я приведу его в порядок. Но не выходите из комнаты. Вы можете еще понадобиться.

Я последовала его указанию.

— Никто там не просыпался, когда вы ходили вниз, Джен? — спросил меня мистер Рочестер.

— Нет, сэр. Всюду было очень тихо.

— Мы увезем тебя без шума, Дик. Так будет лучше и для тебя, и для этого несчастного создания, там за дверью. Я слишком долго избегал огласки и меньше всего желал бы ее теперь. Помогите ему, Картер, надеть пиджак… А где твой меховой плащ? Тебе ведь без него и мили не проехать в этом проклятом холодном климате. Я знаю. Он в твоей комнате. Джен, бегите вниз в комнату мистера Мэзона — она рядом с моей — и принесите плащ, который вы там найдете.

Снова я побежала и снова вернулась, таща широчайший плащ, подбитый и опушенный мехом.

— А теперь у меня для вас еще одно поручение, — сказал мой неугомонный хозяин: — Вам придется опять спуститься в мою комнату. Какое счастье, что у вас бархатные лапки, Джен. Если бы вы топали, как лошадь, это было бы ужасно. Откройте средний ящик моего туалетного стола, там вы найдете маленький пузырек и стаканчик. Живо!

Я поспешила вниз и принесла флакончик.

— Отлично! А теперь, доктор, я позволю себе сам определить ту дозу, которая ему необходима, на мою ответственность. Я приобрел это средство в Риме у итальянского шарлатана; вы такого субъекта, наверное, выгнали бы, Картер. Пользоваться этим средством без нужды незачем, но при случае оно хорошо подхлестывает; как теперь, например. Джен, дайте немного воды.

Он протянул мне стаканчик, и я налила его до половины водой из графина, стоявшего на умывальнике.

— Довольно, а теперь смочите носик флакона.

Я исполнила его просьбу. Тогда он накапал в стаканчик двенадцать капель какой-то алой жидкости и предложил ее Мэзону.

— Пей, Ричард. Это даст тебе примерно на час те силы, которых тебе недостает.

— А оно мне не повредит? Оно возбуждает?

— Пей, пей, пей!