Глухомань - Борис Васильев Страница 7
Глухомань - Борис Васильев читать онлайн бесплатно
— Как в английском?
— А кто их знает, — улыбнулся он. — Я только двумя языками владею: русским и мужским.
— А почему ты так поздно пошел в академию?
— Я не пошел. Я прорвался.
— Что значит, прорвался?
— Да кто же корейца в сельхозакадемию пустит? Корейцам положен сельхозтехникум по месту жительства, и это — максимум. Пришлось прорываться самостоятельно.
— Каким же образом?
— С помощью тарана. А тараном у нас служит трудовой орден. Я сначала его на целине выпахал, а уж с ним — право на академию.
Ким постоянно носил на своей корейской физиономии хитровато-русский взгляд, подсвеченный ироническим прищуром. Прищур он порой прятал, широко распахивая узкие глаза, но хитроватость при этом оставалась, что всегда нравилось начальству. Вы, наверно, и сами знаете, что начальники наши терпеть не могут иронии, нутром чуя ее интеллигентские корни, и прямо-таки обожают хитрованство, полагая его зеркалом русской простоты, которая, как известно, хуже воровства. «С лукавинкой мужик, не гляди, что кореец. Такой все, что обещал, сделает!» Так это начальство рассуждало, и Ким — делал. Но всегда по-своему. За это его дружески корили, однако главным все же оказывалось то, что он — делал. Для нас результат всегда важнее способов его достижения, что в конце концов частенько срабатывает назад, как затворная пружина. Но начальство искренне рассчитывает, что подобный сбой произойдет в то ра-счетное время, когда это начальство уже успеет перебраться в иное руководящее кресло. Помягче и повыше. И, представьте себе, очень редко при этом ошибается в своих расчетах.
А в тот банный вечер, который случился существенно позже описываемых выше событий, Ким явился с иным выражением глаз. Вздыхал, пыхтел, вяло шутил и вяло отвечал — даже парился, кажется, без всякого удовольствия. Это было совсем уж на него непохоже, почему я и спросил за кружкой пива, не стряслось ли чего.
— Письмо от сына получил, — нехотя сказал он. — По всему судить, так бьют в армии смертным боем.
— Его бьют? — туповато переспросил я.
— Ну, вряд ли. Во-первых, он сдачи даст, а во-вторых, про себя он из гордости писать бы не стал.
Отхлебнул пивка и добавил неожиданно:
— Лучше бы его.
— Это почему же?
— Потому что тогда я бы право получил поинтересоваться. А так — непонятно, что делать. С ним еще один парнишка из нашего совхоза служит. Один сын у матери.
— Его бьют?
— Похоже, — Альберт вздохнул. — Тихий он, в очках. Безотцовщина. Мать его в совхозной поликлинике медсестрой работает.
4На том тогда этот разговор и увял, потому что из парной вывалились распаренные и горластые. Появилась пара бутылок иного градусного содержания, речи начали спотыкаться, но крепчать, ну, и все дельное свернулось, как улитка.
А возникло вдруг уже поздней весной, в мае, что ли. Я с работы пришел, только поставил воду для пельменей, как появился Ким. Еще серьезнее, чем в зимней бане.
— К пельменям угадал!
— Значит, под пельмешки и выпьем, — он поставил бутылку на стол. — Выпьем, и ты со мной пойдешь.
— Куда?
— Мне специалист по цинку нужен.
Нужен так нужен: я лишних вопросов в мужском разговоре не задаю. Выпили, закусили.
— Куда прикажешь?
— Довезу.
Привез в старый заброшенный гараж на окраине совхоза. Ворота в него были закрыты, Ким погудел — открыли. Солдат открыл. Ким въехал, и солдат старательно закрыл ворота на засов.
— Сын, — представил Ким. — Андрей. А это — тот парнишка, о котором я тебе говорил. Безотцовщина в очках.
Посреди пустого гаража стоял гроб. Грубо сваренный из цинковых патронных ящиков.
— Умер?
— Официально объявлено, что он случайно выстрелил в себя при перезарядке автомата. Так и в сопроводительном объяснении указано за подписью командира части и полкового врача.
— И свидетелей, — негромко подсказал сын.
— Да, и двух свидетелей. Начальника караула и разводящего. Андрея сопровождать откомандировали, как земляка.
— А почему гроб — тут, а не у матери? Или — в клубе?
— А потому, что гроб — с музыкой, и сплошные странно-сти. Почему гроб — самодельный? Почему специалистам не заказали, если парнишка погиб из-за собственной неосторожности?
Я присел перед гробом, вгляделся. Он был аляповато слеплен из кусков цинка явно малоопытной рукой. Варили без флюса, металл кое-где был прожжен и прикрыт заплатками.
— Да, самодел.
— Пункт первый, — вздохнул Ким. — Андрей, покажи нашему другу пункт второй.
Андрей достал из кармана солдатского мундира сложенный вчетверо тетрадный лист в клеточку.
— Слава просил приятеля своего мне передать из рук в руки, чтобы никто не заметил.
Я развернул. Там были стихи:
В армии только бьют,
В армии только пьют,
В армии только врут,
В армии — труд не в труд.
И в какую сторону ни глянь,
В армии дрянь и пьянь.
Год прошел — та же осень,
В армии — год за восемь…
Это был крик. После таких криков вешаются, стреляются или бегут куда глаза глядят. Парнишка вполне мог сломаться и пустить себе пулю в голову, но зачем тогда — самодельный гроб? Почему не заказали, если сами не имеют ни материала, ни хороших сварщиков?
Я вернул Андрею стихи и признался:
— Ничего толком не понимаю, хотя самоубийство вроде бы подтверждается.
— Для тебя, — подчеркнул Альберт. — Если бы он оставил эти стихи командиру роты как посмертную записку, они, возможно, и гроб не испугались бы заказать. Хотя… — Ким вздохнул. — Перескажи, Андрей, что тебе на словах приказано.
— Мне приказано убедить Славкину мать Веру Иосифовну не разрешать вскрывать гроб. Ни под каким видом.
— Почему? — я искренне удивился.
— Пункт третий, — сказал Ким, показав три пальца. — Может, его насмерть забили. Может такое быть? Не исключаю, потому что уж очень они темнят. Машину до Глухомани дали собственную, отрядили офицера и солдата в сопровождающие — целая самодеятельность. Зачем вся эта суета, если все было так, как они говорят? Если бы так, то хоронили бы этого несчастного Славика за казенный счет вполне официально, а не за деньги собственного полка. Это тебе — пункт четвертый.
— Значит, офицер сопровождал гроб?
— Положено так, — пояснил Андрей. — Машина с особым грузом.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments