Собственность бандита - Дана Стар Страница 10

— Твой женишок так тебя трахает, а? Кто лучше? Я или он?

Стыдно признаться. Я лишь дергаюсь под его весом, в такт резким, пружинистым толчкам, кусаю губы до ранок и одновременно впиваюсь ногтями в твердые бугристые плечи.

— Что, свадьба отменяется? Может, после этой ночи со мной ты скажешь ему, что он тюфяк и полное ничтожество? И дашь от ворот поворот?

Я не скажу ни слова. Этот озабоченный сексом монстр пытается меня просто унизить. А может, он все-таки прав? Слава тюфяк. Как в жизни, так и в постели он полный олень.

Нет! Нет! Нет! Настоящий мужчина познается не в сексе. А в быту. Слава мой мастер на все руки. Гвоздь забить, технику починить, унитаз пробить — что бы я без него делала? А в постели у нас все нормально. Обычно, как и у всех других типичных пар. Слава меня любит, и я его люблю. Он не как этот демон из ада с ледяными глазами и членом размером с копьё. Я люблю его таким, какой он есть. Постель в отношениях не главное.



Господи, да кого я обманываю?! Зачем я оправдываюсь перед собой? Нашла время. Глупые, глупые мысли. Ночь не вечна. Пройдет время, я забуду этот проклятый вечер как страшный сон. Наверное.

По щекам тонкими струйками начинают скатываться слезы. Бандит это замечает, удивительно, но дикость в его глазах смягчается. Он ловит губами мои губы и начинает ласково их сосать. Чувственно, необыкновенно. Ласкает губы языком и одновременно работает ягодицами, тараня меня пружинистым толчками до самого упора, а слёзы растирает по щекам ладонями. Нонсенс, но меня это утешает.

Четвёртый оргазм не заставляет себя долго ждать. Я кричу в рот разбойника, он проглатывает мой вопль, как любимый десерт, набирает разгон, последний эпичный толчок, как таран, и Данте тоже взрывается, будто ракета. Дергается на мне, движения слишком грубые, особенно когда он хватает меня за шею и сжимает трахею, но я, видимо, латентная извращенка, раз его животные прелюдии отправляют меня на конечную вершину эйфории.

Выжатые, опустошенные без сил, мы отключается. Я теряюсь во времени, проваливаюсь в темноту. Вскоре меня будит хриплая брань.

— Вот чёрт! Порвался…

Я не придаю этим словам значения, слишком высушена его сумасшедшей страстью, как в тумане закрываю глаза. Веки весят больше тонны. Я опять засыпаю, мне бы этого очень хотелось, как вдруг позади себя я чувствую горячее и влажное тело, что прижимается ко мне с настойчивостью и напором. И замычать не успеваю, как Данте переворачивает меня на бок. Сил нет, абсолютно никаких, чтобы что-то сказать, возмутиться. Он чуть разводить мои колени, приподнимает повыше левую ногу, сгибает ее и пробивным толчком врывается в лоно.

Он берет меня на боку, слегка сжимая моё горло, энергично сокращая ягодицы. Он дьявол! Он не человек. Откуда у него столько сил? На допинге, что ли? Я уже вообще никакая, как выпотрошенная кукла. Принимаю его в себя, иного выхода нет, а он все работает и работает бедрами, как на вечных батарейках. Я нахожусь в полудреме, вижу лишь то, что настенные часы в золотой оправе показывают три часа ночи. Взрыв. Еще один чудовищный хлопок внизу живота, я корчусь в принудительных конвульсиях, захлёбываюсь в немых стонах и чувствую, как мой мучитель хаотичными выстрелами кончает мне на ягодицы. Я вся мокрая, тону в его сперме, в его власти, в его напоре, я — его собственность, которую он клеймил своим липким белком. Думаю об этом, истошно всхлипываю и проваливаюсь в небытие.

* * *

— Ты такая слабая, а я надеялся на большее, — мужчина гладит меня по лицу кончиками пальцев и нежно целует в губы. Его голос звучит иначе. Очень мягко. Как ласковый ветер. Этот бандит может быть другим? Помимо ледяной грубости? — Твой женишок тебя совсем запустил. Такая забитая, как монашка. У вас что, секс только по выходным? Или по праздникам? — хохотнул.

Очень остроумно. Я что-то мычу в ответ, засыпаю.

Он брал меня снова и снова, снова и снова, но я уже никак не реагировала на его сумасшедшие ласки. Сколько продолжался этот ад? Я уже не понимала. Этот демон выпил из меня все соки. Я не чувствовала собственное тело. Лишь раз за разом испытывала острые вспышки жара и видела тьму. Лишь чувствовала везде его пылкие губы, его животные толчки, его хриплый голос, который шептал мне на ухо то пошлости, то грубости, то неземные комплименты. В конце концов, марафон не на жизнь, а на смерть подошел к концу. Я крепко уснула, и хищник, в кои-то веки насытившись, властно обняв свою добычу, усмирился, заурчав в крепком сне.



Я распахнула глаза от яркого солнечного света, который мягко заскользил по моему лицу. Несколько раз моргнула, сфокусировала зрение на часах — почти восемь утра, застонала, не в силах пошевелить ни руками, ни ногами. По мне будто всю ночь ездил бетоноукладчик.

Голая, бережно завёрнутая в шёлковое одеяло, я очнулась в большой просторной постели совершенно одна. В душу закралась странная пустота, когда я неосознанно вдруг провела ладонью по пустой, уже остывшей постели в том месте, где на шёлковом белье цвета золота осталась крупная вмятина. Вздохнула. Мой мучитель ушёл, оставив мне короткое послание на журнальном столике, нашкрябанное на небольшом клочке бумаги красивым ажурным почерком. Там же, на тумбочке, лежал мой телефон и небольшая коробочка из тёмно-синего бархата.

«Проснёшься, набери Серого. Он отвезет тебя домой. Ты была великолепной, Алиса. Я сыт и доволен донельзя. Долг отсрочен, можешь выдохнуть. У меня для тебя есть «скромный» презент в знак благодарности».

Да, красивый. Безумно красивый почерк. Странно, что такой неотёсанный бугай умеет так красиво писать. Да он, как типичный бандюган, наверное, пять классов закончил и пустился во все тяжкие. Влип в криминал, высоко поднялся. Зачем таким плохишам образование? Если всё можно решить кулаками и пушкой. Предположения никак не сходятся с реальностью. Я зачем-то взяла эту записку, понюхала, смяла в кулак и прижала к солнечному сплетению. Сердце в груди проснулось и затарабанило, ударяясь о рёбра. На той записке будто бы сохранилось его тепло, его восхитительный запах. Запах настоящего, опасного мужчины. В руках которого бурлил целый океан власти.

«Алиса, твою ж мать! — гавкнула ошалевшая совесть внутри меня. — Совсем обалдела?» Господи, прости грешницу! Я несколько раз лихорадочно перекрестилась. Надеюсь, завтра же забуду об этой синеглазой нечисти.

Слава! В голове бабахнул образ кричащего на грязном асфальте любимого.

Дрожащими пальцами я взяла в руки свой телефон, набрала номер любимого. Затаив дыхание, начала считать гудки. Странно, как именно мой телефон оказался на тумбочке? Ну все понятно, мерзавец рылся в моей сумке. И в телефоне, наверное, тоже. Как хорошо, что наши совместные фото с любимым я хранила в папке, защищённой паролем.

— Алиса! — воплем врезалось в ухо.

— Слава! Ты к-как? — по щекам полились слезы. Я закрыла рот ладошкой и чуть не завыла от радости и отчаяния одновременно. — Ты цел?